Босиком по снегу

– Н-да, – озадаченно почесал макушку Разумовский. – Ты имела в виду парапсихологию и биоэнергетику? Чудесно! Он занимается тем, чего не существует в природе. Хорошо еще, что он НЛО не изучает, а то наше спокойное местечко наводнили бы не обычные шарлатаны, а инопланетяне и летающие тарелки. Вот что, голубушка, чем бы он там ни занимался, поезжай к нему, благо живет он недалеко, и справься, знает ли он… дай-ка сюда паспорт. – Доктор забрал у сестры паспорт и раскрыл его. – …знает ли он Александру Сергеевну Демидову. Фамилии женщин, которые написаны на листе, ему назови. Объясни, что девушка, по всей вероятности, ехала к нему. К сожалению, не доехала, – сочувственно добавил доктор, присел рядом с пациенткой в старое дерматиновое кресло с прорванной в нескольких местах обивкой, устало откинулся на спинку и глубоко задумался над тем, что мир, кажется, скоро превратится в большой дурдом и медицину заменят лженауки и псевдоучения, так активно набирающие силу в последнее время. Еще Рафаэль Абрамович думал о Фимочке, которая, наверное, уже как следует протопила баньку и с нетерпением ждет его возвращения домой, о вкусном форшмаке, приготовленном ею на ужин, о баночке чистого, как слеза, медицинского спирта, который он собирался употребить после баньки, закусывая форшмаком, предварительно разбавив спирт в равной пропорции колодезной водой, и о молодой симпатичной девушке, которая в горячке металась по жесткой больничной койке, и никакой надежды на то, что она хотя бы дотянет до утра, у доктора не было. Постепенно Разумовского стало клонить ко сну, тело его обмякло, голова запрокинулась, очки свалились с носа на пол, и палата погрузилась в туманную дымку… Неожиданно он услышал смех, странный, как перезвон колокольчиков, нежный и завораживающий, потом появилась девушка, высокая и очень худенькая, с длинными темными волосами и венком на голове. Она материализовалась словно из воздуха и закружилась по комнате в причудливом танце. Тело ее было на удивление гибким, движения – очень гармоничны. Ее тонкие руки, украшенные браслетами, взмахнули, как крылья птицы, и Разумовскому показалось, что она воспарила над полом.

– Кто ты? – прошептал Разумовский, вытирая выступивший на лбу пот. Девушка в ответ опять засмеялась, подошла к кровати пациентки и склонилась над ней. – Можешь не отвечать. Я знаю, кто ты, – прошептал главврач и почувствовал, что во рту все пересохло от волнения. – Да, да, я понял, кто ты. Ты ангел смерти! Я знал, что ты придешь ее забрать. Я сам поставил диагноз.

– Сестра, – тонким голоском пропела девушка.

– Я здесь, – завопила медсестра Ирина, ворвавшись в комнату.

– Да тихо вы, она не к вам обращается, – вслед за медсестрой вошла незнакомая высокая женщина с уродливым лицом, потянула ее за рукав, и они вместе вышли.

– Сестра, – вновь пропела девушка, склонившись над кроватью Александры.

– А, понятно, я сплю, – хихикнул Разумовский и ущипнул себя за руку. Почувствовав боль, Рафаэль Абрамович еще раз ущипнул себя за руку, потом еще раз и еще раз.

– Рафаэль Абрамович, идите сюда, только тихо, – заглянув в палату, позвала его медсестра Ирина. – Ваши очки лежат на полу, рядом с правым ботинком.

Ошалев окончательно, главврач нагнулся за очками, поднял их с пола, водрузил себе на нос, огляделся и отрыл рот. «Ангел смерти» был облачен в модные джинсы и свитер, на голове вместо венка было надето некое приспособление в виде металлического обруча с торчащими в разные стороны пружинами, обнаженные по локоть руки покрывали резиновые присоски с тонкими проводами, которые тянулись к какому-то замысловатому прибору со стрелками, прикрепленному на поясе девушки.

– Мама, – тихо позвала девушка, и Разумовский заметил, что она побледнела до синевы и стала заваливаться навзничь. Он машинально подхватил ее на руки, растерянно оглядываясь по сторонам. Палата заполнилась людьми: высокая женщина с уродливым, как оказалось при ближайшем рассмотрении, обожженным лицом, подлетела к Разумовскому и грубо скомандовала, чтобы он посадил девушку в кресло. Потом повернулась к какому-то мужчине с аккуратной бородкой, лет тридцати пяти – сорока и выпалила гневно и импульсивно:

– Вы должны нам помочь, Евгений Павлович! Я от вас не отстану, так и знайте. Для нас это единственное средство к существованию.

– Я не буду этого делать, уважаемая Наталья Вениаминовна, потому что…

– Мессия! – вдруг завопила медсестра Ирина, бросилась к креслу, где сидела девушка, рухнула на колени и стала целовать ей ноги. – Божью благодать ниспошли на нас, о ангел! Излечи и очисти душу мою и тело!

– Прекратите балаган! – завопил Разумовский во все горло. – Может мне кто-нибудь объяснить, что здесь происходит, вашу мать!

– И мне, – раздался тихий хриплый голос с кровати.

Рафаэль Абрамович вздрогнул, посмотрел на свою пациентку, которая пришла в себя, и потерял сознание.

Глава 2

Не верю

– Не верю, – это было первое, что сказал Разумовский, когда очнулся от резкого запаха нашатыря.