Босиком по стеклам. Книга 2

— Благодарю, — киваю, вновь искренне улыбнувшись красавчику. Замечаю, что он также задерживает взгляд на буквах, глубоко вбитых под кожу на костяшках моих пальцев. — А этому Брейну повезло, — нарушая всякие границы, подмечает молодой мужчина.

— Так зовут мою собаку, — поясняю я, вспоминая о самом любимом создании на свете.

Три года назад, в день своего рождения, я открыла одну из подарочных коробок и нашла на ее дне щеночка помеси лабрадора с овчаркой, с которым мы сразу поладили. На самом деле по документам его звали Донни, а загадочным дарителем пса оказался Амиран, но я быстро одарила щеночка двойным именем, лишь однажды заглянув в его глазки, взирающие на меня так, словно за ними скрывался невообразимый и совершенно не животный интеллект.

— Хорошего вам дня, — едва ли не выронив стаканчик из рук, я быстро собираюсь с силами и ретируюсь из кофейни, стараясь дышать ровно.

Навязчивые мысли и воспоминания проникают в мозг, словно злобные вирусы, пытающиеся пробить прочную защищенную систему.

Я чувствую, что еще чуть-чуть и у меня запросто может начаться приступ паники, заканчивающийся обычно тем, что я цепляюсь за первого встречного и истошно умоляю его о помощи. За эти четыре года изменилось многое, но мне так и не удалось окончательно избавиться от панических атак.

Неприятная вещь. После — всегда чувствуешь себя глупо. В моменте — не можешь остановить жуткое сердцебиение, которое, кажется, способно довести тебя до сердечного приступа.

Звонок от Себастьяна заставляет меня отвлечься и остановиться на мосту у озера, с которого открывается блестящий вид на воду и заснеженные верхушки горных вершин. В Швейцарии такой вид открывается почти в каждом городе, но ни один не похож на другой.

Поставив стакан на устойчивое ограждение, я выдыхаю и принимаю вызов:

— Привет, Себастьян. Ты же знаешь, я не люблю, когда ты звонишь в это время. Из-за тебя мне пришлось остановить аудиокнигу на самом интересном месте, — нагло вру я, пытаясь сократить бессмысленную болтовню по телефону.

— Прости, что помешал, принцесса, — низким и чарующим голосом отзывается князь Гримальди. — Просто ты не отвечала вчера весь вечер. Я начал волноваться. Ты игнорируешь меня, Энжи? Снова?

— Правда? — пропускаю мимо ушей последний вопрос. — Я вчера отрубилась после работы, Себ, я не специально…

Себастьян протяжно выдыхает, явно сдерживая шквал немого возмущения. Будь его воля — я бы больше и дня в жизни не работала. Но лайф-стайл содержанки — не мой лайф-стайл.

— Не делай так больше. Иначе в следующий раз пропустишь сюрприз.

— Сюрприз? Какой сюрприз? Разве ты не в Лондоне?

— Вечером я прилечу к тебе в Цюрих, — воодушевленным голосом обещает Себастьян.

Невольно возвожу глаза к небу и поджимаю губы, прекрасно понимая, что вечер наедине с собой в горячей ванной отменяется.

— На вертолете мы полетим в твою любимую Лозанну — там и проведем выходные вместе, будем кататься на озере и не одни: твои родители тоже приедут на одно важное международное мероприятие.

— Какое еще мероприятие? — пытаюсь переварить неожиданный «сюрприз» я.

— Собрание благотворительного фонда, где они являются главными меценатами. Думаю, для них это предлог навестить тебя. Ты приглашена в качестве моей любимой женщины. Надеюсь, ты рада, что увидишь родителей? Вы не виделись шесть месяцев, я знаю, как ты скучала по ним, — тараторит Себастьян, пока я пытаюсь разобраться в смешанных чувствах. — На собрании будет весь высший свет, папарацци, пресса. Но я подумал, что нам можно совместить приятное с полезным и остановиться в нашем любимом отеле у озера за день до мероприятия и на день после. Ты была в таком восторге от этого места год назад, Энж. Я подумал, что… самое время провести вместе больше времени. Помнишь Лозанну? Женевское озеро, маленькая лодка, цветущие тюльпаны… Там все и началось.

Конечно помню. Себастьян безуспешно писал мне три года. В первый год, пока я проходила реабилитацию в Анмаре, я вообще никому не отвечала. Второй и третий, когда училась в магистратуре, уже находясь в штатах, я писала ему ради приличия, а зачастую и вовсе игнорировала. Я не планировала видеться с Гримальди, соглашаться на свидание и вообще, если честно, не думала об отношениях даже в самые темные и тяжелые периоды одиночества, когда я просыпалась среди ночи и задыхалась от сдавливающей грудную клетку всепоглощающей пустоты.

Это был мой двадцать третий день рождения. Я приехала отметить его в Париже вместе с Алисией, но Дьюк и Ариэль заболели накануне ее вылета. Я с пониманием отнеслась к ее отказу оставлять детей с высокой температурой без матери. Я была готова отметить свой день рождения в одиночестве — в Анмар я возвращаться не хотела, и на то есть веские причины. Родители дали мне карт-бланш на свободную жизнь и реализацию, и только эта новость помогла мне справиться с тем адом, через который я прошла в реабилитационной клинике.

И возвращаться в него я не хотела, как и к антидепрессантам с их потрясающими побочками. Как и в свое прошлое, что растворилось глубоко в омуте памяти.