Бостонцы

Она решила переместиться поближе к трио в дальнем углу комнаты, поскольку почувствовала (и очень надеялась, что мисс Ченселлор ещё не поняла этого), что Верена изо всех сил старалась убедить хотя бы одного из своих собеседников поговорить с её дорогой подругой, а эти бессовестные молодые люди, взглянув на ту через плечо, умоляли о пощаде, говоря, что пришли вовсе не за этим. Селах вновь фланировал по комнате со своей коллекцией пирогов, и мистер Пардон принялся обсуждать с Олив Верену, говоря, что не может выразить все чувства, которые испытывает в связи с тем интересом, который она проявляет по отношению к девушке. Олив не понимала, почему он должен что-либо говорить или чувствовать по этому поводу, и отвечала односложно. Бедный молодой человек, ничего не подозревая о грозящей ему опасности, заметил, что он надеется, что она не собирается оказывать на мисс Таррант влияние, которое лишило бы ту возможности получить статус, полагающийся ей по праву. Он считал, что всё и так слишком долго откладывается; он желает видеть её в авангарде, желает видеть её имя на самых огромных афишах, а её портреты во всех витринах. Она гений, в этом нет никаких сомнений, и благодаря этому она поведёт за собой людей. У неё есть шарм, а это очень востребовано сегодня в контексте новых идей. Многие готовы умереть за это. Её необходимо вознести как можно выше, она должна идти прямо к вершине. Назрела необходимость в решительных действиях, и он не понимает, чего же они ещё ждут. Он надеется, что они не дожидаются, когда ей стукнет пятьдесят лет: на поле боя достаточно старух. Он знал, что мисс Ченселлор по достоинству ценит преимущества молодости, – так ему сказала Верена. У её отца дела приходят в упадок, да и зима уже отступает. Мистер Пардон зашёл так далеко, что заявил, что если доктор Таррант не сможет поправить свои дела, то ему самому придётся взять всё в свои руки. В то же время он выразил надежду, что взгляды Олив не позволят ей заставлять мисс Верену откладывать. Также он надеется, что она не сочтёт, будто он слишком сильно на неё давит. Он знает, что о газетчиках ходит дурная слава – будто они слишком часто переходят все границы. Но он лишь выражал беспокойство, так как думал, что те, кто сейчас ближе к Верене, чем он когда-либо надеялся оказаться, недостаточно активны. Он знал, что она появлялась в двух или трёх салонах после того вечера у мисс Бёрдси, и он слышал о замечательной встрече в доме самой мисс Ченселлор, когда многие важные персоны были приглашены для знакомства с Вереной. Он имел ввиду скромный ланч, организованный Олив, где Верена беседовала с дюжиной матрон и старых дев, отобранных хозяйкой дома после бесконечных колебаний и духовных терзаний. Репортаж о событии, предположительно принадлежавший перу молодого Маттиаса, который, естественно, там не присутствовал, появился в вечерней газете с впечатляющей оперативностью. Всё, конечно, и так идёт неплохо, но он хотел бы чего-то большего, настолько значительного, чтобы никто не смог пройти мимо, даже если бы захотел. Затем, слегка понизив голос, он пояснил, что имеет в виду: лекция в Мьюзик Холле, по пятьдесят центов за билет, без её отца, без подготовки, не откладывая на потом. Он ещё больше понизил голос и поведал мисс Ченселлор свою сокровеннейшую мысль, предварительно убедившись, что Селах всё ещё отсутствует, а миссис Таррант допрашивает мистера Бюрраджа о том, где он успел побывать в Бостоне. На самом деле, мисс Верена и сама хотела избавиться от своего отца. Ей не хотелось больше, чтобы он совершал пасы вокруг неё, как он обычно это делал, перед тем как она начинала говорить. Это отнюдь не добавляло действу привлекательности. Мистер Пардон выразил уверенность, что мисс Ченселлор согласна с ним в этом вопросе, и со стороны Олив потребовалось огромное усилие (настолько ей не хотелось быть заодно с мистером Пардоном), чтобы признаться самой себе, что она действительно согласна. Она спросила его, довольно-таки холодно, – он больше не смущал её, – действительно ли он так заинтересован в улучшении положения женщин. Вопрос, похоже, поразил молодого человека, как резкий и не относящийся к делу. Этот вопрос обрушился на него с высот, на которых он не был готов вести беседу. Он привык действовать быстро, но на какое-то мгновение замешкался, прежде чем ответить:

– О, нет ничего такого, чего я бы не сделал для женщин. Только дайте мне шанс, и вы сами увидите.

Олив помолчала.

– Я имею в виду, – ваша симпатия распространяется на весь женский пол или только на мисс Таррант?

– Что ж, симпатия есть симпатия – и этим всё сказано. Она распространяется на мисс Верену и на всех остальных, – кроме леди-корреспондентов, – добавил молодой человек шутливо, и тут же понял, что чувство юмора у подруги Верены отсутствует. Не лучшей идеей с его стороны было продолжить: – она распространяется даже на вас, мисс Ченселлор!