Боже, спаси русских!

Между прочим, и сегодня старообрядцы встречаются в разных русских городах и весях. Да и в Москве существует несколько церквей, где служат по старому уставу. Нам, непосвященным, фанатизм старообрядцев непонятен. В их поведении видится какое-то неразумное упрямство. Лосский дает этому феномену очень понятное каждому русскому объяснение: «Любовь к красоте в природе и в человеческой жизни, особенно в области религиозного культа, ведет к тому, что русский человек дорожит конкретным целым культа, а не только теми сторонами его, которые выразимы в отвлеченных понятиях и догматах. Отсюда получается крайний консерватизм религиозного культа, требование, чтобы в богослужении, во всем культе и всех религиозных обычаях и приемах все повторялось во всех конкретных деталях сегодня так же, как оно было в прошлом. В этом смысле все русские похожи на старообрядцев».

Знаток истории церкви Татьяна Бернштрам считает, что в эпоху раскола возник «новый этап христианизации». Православные разделились на приверженцев «старой» и «новой» веры. «Новая вера» осталась в статичном состоянии. А вот для старообрядцев, по мнению Бернштрам, «конфликт в обрядоверии оказался только внешним поводом, давшим выход глубоким духовным исканиям». Именно они стремились «к нравственному совершенствованию и грамотности всех членов своей общины», скрупулезно изучали святоотеческую литературу. «Самое понятие "духовность" приобрело у староверов особое значение, что отразилось в самосознании своей веры – "духовная" в отличие от "мирской", "казенной", "гражданской" веры православных христиан». Именно старообрядчество явилось средой, благоприятствовавшей «развитию инакомыслия в русском христианстве, охватившего в XVIII – XIX веках значительные части бывшего православного населения, главным образом в Поволжье, центральных и южных губерниях». Так возникли русские секты.

«Панцирь для одухотворенного тела»

Почему важны обряды? Осознаем ли мы их значение и ценность? Вдумаемся в слова Владимира Рябушинского, наследника знаменитой старообрядческой династии: «Церковный народ крепко держится за обряд во времена благочестия, небрежно исполняет обряд в годы шатаний и начинает свое духовное возрождение после падения именно с возвращения к обряду».

Православные церкви – богатые и пышные. Самые роскошные католические костелы кажутся рядом с нашими церквями бедными и скромными. Богослужения у нас – самые длинные, правила – самые строгие, обряды – самые сложные, и их много.

В XVI – XVII веках иностранцев изумляло обилие религиозных обрядов в России, а также скрупулезное их соблюдение. С некоторым духовным самодовольством заморские гости объявляли такую особенность православной жизни «суеверием». В чем-то они были и правы – суеверий у нашего народа хватало всегда, даже и в церковных стенах. Иногда в оценках иностранцев проявлялось обыкновенное непонимание, приводившее к конфликту культур.

Английский моряк Ченслер в XVI веке писал: «Русские соблюдают греческий закон с такими суеверными крайностями, о каких и не слыхано. Они считают нас только полухристианами, потому что мы, подобно туркам, не соблюдаем всего Ветхого Завета. Потому они считают себя святее нас. Они учатся только своему родному языку и не терпят никакого другого в своей стране и в своем обществе. Вся их церковная служба происходит только на родном языке. Они почитают Ветхий и Новый Завет, которые ежедневно читаются, но суеверие от этого не уменьшается. Ибо когда священники читают, то в чтении их столько странностей, что их никто не понимает; да никто и не слушает.

Все время, пока священник читает, народ сидит, и люди болтают друг с другом. Но когда священник совершает службу, никто не сидит, но все гогочут и кланяются, как стадо гусей. В знании молитв они мало искусны, но обычно говорят: "Господи, помилуй меня", и десятая часть населения не сумеет прочесть "Отче наш"; что касается "Верую", то в это дело никто и впутываться не будет вне церкви, ибо они говорят, что об этой молитве можно даже и говорить только в церкви».

Вслед за ним и другие путешественники упрекают русских в скрупулезном следовании обрядовой стороне религии при полном непонимании происходящего.