Боже, Сталина храни! Царь СССР Иосиф Великий

Военная доктрина государства является производной ее социальнополитического строя, государственной идеологии и национального менталитета. Двадцать лет подряд военная доктрина Советского Союза исходила из примата необходимости раздувания пожара Мировой Революции во всех странах на всех континентах любой ценой, вплоть до гибели в ходе этой революции Советского государства. Такого понятия, как «национальные интересы СССР», в военной доктрине «первого в мире пролетарского государства» не было в принципе – были лишь «интересы всемирного пролетарского дела».

Военная доктрина РККА вплоть до 1939 года исходила из того, что война будущего будет сугубо классовой – на нас нападут наймиты империалистов (либо мы, если будем достаточно сильны, нападем на наймитов империалистов), а рабочий класс этих вражеских государств (Польши, Румынии и прибалтийских лимитрофов) нам неизбежно будет братом и другом. Рабочие и крестьяне этих буржуазных государств, насильно мобилизованные и одетые в военную форму, лишь увидев на горизонте алый стяг армий первого в мире пролетарского государства, тут же побросают винтовки, а еще лучше – немедленно учинят у себя социалистические революции. Дело же Красной Армии – этим революциям в меру своих сил помочь. И победа – в кармане! Соответствующее художественное оформление этой доктрины деятельно разрабатывалось советскими художниками, композиторами и писателями. Например, в книжонке Ник. Шпанова «Первый удар» немецкие рабочие под советскими бомбами истово поют «Интернационал», ожидая долгожданного освобождения с Востока. И подобный бред являлся становым хребтом советской идеологии!

Но товарищ Шпанов (и его коллеги по идеологическому цеху) вовсе не из пальца высосал идеи о классовом характере будущей войны. Об этом писал сам Владимир Ильич – так что любой из глашатаев «революционной войны» мог не глядя привести парутройку соответствующих цитат классика: «Прежде всего, несколько замечаний о патриотизме. Что «пролетарии не имеют отечества», это действительно сказано в «Коммунистическом манифесте»; …Но отсюда еще не следует правильность утверждения… что пролетариату безразлично, в каком отечестве он живет: живет ли он в монархической Германии, или в республиканской Франции, или в деспотической Турции. Отечество, т. е. данная политическая, культурная и социальная среда, является самым могущественным фактором в классовой борьбе пролетариата; …Пролетариат не может относиться безразлично и равнодушно к политическим, социальным и культурным условиям своей борьбы, следовательно, ему не могут быть безразличны и судьбы его страны. Но судьбы страны его интересуют лишь постольку, поскольку это касается его классовой борьбы

, а не какогото буржуазного, совершенного неприличного в устах социал

демократа «патриотизма».Очевидно, что в этом вопросе (как и во взгляде на «патриотизм») не оборонительный или наступательный характер войны, а интересы классовой борьбы пролетариата или, лучше сказать, интересы международного движения пролетариата представляют собой ту единственно возможную точку зрения, с которой может быть рассматриваем и решаем вопрос об отношении с.д. к тому или иному явлению в международных отношениях». Товарищ Ленин успешно подавил в себе (и рекомендовал сие всем без исключения коммунистам) национальное чувство, а взрастил на его месте чувство классовое: «Очевидно, что в этом вопросе (как и во взгляде на «патриотизм») не оборонительный или наступательный характер войны, а интересы классовой борьбы пролетариата или, лучше сказать, интересы международного движения пролетариата

представляют собой ту единственно возможную точку зрения, с которой может быть рассматриваем и решаем вопрос об отношении с.д. к тому или иному явлению в международных отношениях».

Увы, суровые реалии второй половины тридцатых начисто опровергли этот ленинский взгляд на сущность событий и на то, как должен настоящий коммунист подходить к вопросу войны и мира.

Между тем несоответствие ленинскотроцкистской доктрины «классовой войны» реальной жизни стало ясно отнюдь не с первыми залпами германопольской войны – на самом деле первый крах эта доктрина, только родившись, уже потерпела в Польше в 1920 году. Польские рабочие и крестьяне в военной форме никак не хотели бросать винтовки и братски приветствовать РККА – вместо этого они устроили ордам Тухачевского «чудо на Висле». Кстати, в отличие от большинства «кремлевских мечтателей», Сталин уже в те годы, годы безудержного «пролетарского интернационализма», вполне трезво представлял значение национального фактора и не строил никаких иллюзий насчет «классовой солидарности польских трудящихся». Оценивая в конце мая перспективы Польской кампании, Сталин писал в «Правде»: