Божественные соперники

Бога недооценили. Недооценили численность верующих, которые предпочтут сражаться на стороне Дакра.

Так началась война. Она разворачивалась стремительно и безжалостно. Пока Оут дремал, запад пылал в огне. И тем не менее, несмотря на бесчисленные темные километры, разделяющие восток и запад, Форест был одним из первых добровольцев.

Где он сейчас, в этот самый момент? Спит в пещере, кутаясь в шинель, лежит раненый в госпитале или закован в кандалы во вражеском лагере? А его сестра тем временем сидит в безопасности за письменным столом, печатая объявления, некрологи и статьи.

Жив ли он еще?

* * *

Через час Зеб вызвал Айрис в свой кабинет.

– Я дам тебе три дня, Уинноу, – сказал он, сцепив пальцы домиком на столе. – Три дня, чтобы написать эссе. Тема – на твое усмотрение. Если у тебя выйдет лучше, чем у Китта, я опубликую эссе и всерьез задумаюсь над тем, чтобы взять тебя колумнистом.

Айрис не могла поверить. Задание на свободную тему. Он так редко давал подобные! Но потом вспомнила, что Зеб недавно говорил, и чуть не выпалила то, что было у нее на уме.

«Я напишу об этих слабовольных индивидуумах».

– Уинноу?

Айрис поймала себя на том, что хмурится, стиснув зубы.

– Да, спасибо, сэр.

Выдавив улыбку, она вернулась за свой стол.

Нельзя было упустить повышение. А это означает, что нельзя злить Зеба темой эссе. Нужно написать что-то такое, что он захочет опубликовать.

Свободная тема внезапно показалась слишком узкой.

* * *

– Вот ты где.

Голос Романа застиг ее на выходе из вестибюля. Уже сгущались сумерки.

Айрис вздрогнула, когда он, подстроившись под ее шаг, пошел рядом.

– Чего тебе, Китт? – вздохнула она.

– Тебе больно?

– Прошу прощения?

– Ты весь день хромаешь.

Она подавила желание опустить взгляд на ноги в этих ужасных маминых ботильонах с острыми носами.

– Нет, я в порядке. Чего тебе?

– Хочу поговорить про Отри. Он дал тебе задание на свободную тему, да? – спросил Роман, прокладывая для них обоих путь сквозь толпу на тротуаре.

Если по-честному, то он должен знать.

– Да. И это не какая-то особая уступка.

– О, неужели?

Девушка остановилась, вызвав шквал проклятий от прохожих, вынужденных теперь обходить их с Романом.

– И что же это должно означать? – резко спросила она.

– Именно то, что я сказал.

Начали загораться уличные фонари, озаряя его лицо янтарным светом. Айрис злило то, что он такой красивый. И злило то, как смягчается ее сердце, когда Китт смотрит на нее.

– Отри дает тебе особую уступку, чтобы повысить тебя, а не меня.

Вся мягкость исчезла, оставив ссадины.

– Что? – вырвалось у Айрис. У слова был вкус меди, и до нее дошло, что прокушенная губа снова кровоточит. – Как ты смеешь говорить мне такое!

Роман хмуро смотрел на нее, сунув руки в карманы плаща.

– Мне казалось, что это место будет честно заслужено, и я не…

– Что ты имеешь в виду под «уступкой»?

– Он жалеет тебя! – сердито воскликнул Роман.

Айрис похолодела. Его слова глубоко задели ее. Мороз из груди распространился к рукам. Девушка задрожала, надеясь, что Роман этого не заметит.

– Отри жалеет меня. Почему же? Потому что я девушка из низов, которая работает в газете, ничего не смысля в журналистике?

– Уинноу, я…

– По-твоему, мне следовало мыть посуду в ресторане? Или работать уборщицей, натирать полы, стоя на четвереньках, чтобы по ним ходили такие люди, как ты?

Его глаза вспыхнули.

– Я никогда не говорил, что ты не заслуживаешь работы в «Вестнике». Ты чертовски хорошо пишешь. Но ты бросила школу в последнем классе и…

– Почему это так важно? – воскликнула она. – Или ты из тех, кто судит людей по их прошлому? По тому, в какую школу они ходили? Ты смотришь только на это?

Роман молчал, застыв так неподвижно, что Айрис подумала, не обратила ли она его в камень.

– Нет, – наконец сказал Китт, но голос его звучал как-то странно. – Но на тебя нельзя полагаться. Ты опаздываешь, пропускаешь задания, и ты неопрятная.

Девушка отступила на шаг. Не хотелось, чтобы он почувствовал, как сильно ранили его слова.

– Понимаю. Что ж, приятно знать, что если я получу должность, то только из жалости. А если колумнистом станешь ты, то только благодаря тому, что твой богатый отец сможет подкупить Отри.

Развернувшись, она пошла прочь против течения толпы. На мгновение мир расплылся, и она поняла, что слезы обжигают глаза.

«Ненавижу его».

Она услышала, как Роман зовет ее сквозь гул разговоров и звонки трамвая. Люди вокруг толкались плечами.

– Погоди, Уинноу! Не убегай от меня!

Она растворилась в толпе прежде, чем Роман смог ее догнать.

6

Ужин с любимыми (и не очень) людьми

Всю дорогу домой у Айрис не выходило из головы то, что наговорил Роман. Войдя в квартиру, она не заметила, что горят все свечи и пахнет ужином, пока не появилась мама в своем лучшем платье, с завитыми волосами и накрашенными губами.

– А вот и ты, солнышко. Я уже начала волноваться. Ты пришла домой на час позже!

Мгновение Айрис просто пялилась, переводя взгляд с мамы на ужин, накрытый на кухонном столе.

– Мы ждем гостей?