Божьи люди. Мои духовные встречи

«Братия и сестры! Если мы не обновились духом, если в нас остаются старые грехи и страсти (и далее он, как и всегда, перечисляет их) — то напрасно мы радуемся новому году: год-то новый, а мы — все старые грешники. А между тем, характер (основа, дух) христианской веры, характер Нового Завета Христова есть именно обновление душ благодатию Святого Духа... кто во Христе, [тот] новая тварь (2 Кор. 5, 17), — говорит апостол, — то есть новый человек с новым... сердцем, с новым состоянием искупления благодатию Христовою. Мы призваны во святость: свято во всем житии и поступать должны...» И снова, и снова звонит теми же словами Писания: Святи будите\ А на этот раз добавляет и другие слова Писания о том же: вы — народ святой, царское (царственное) священство, люди обновления, народ Божий

(ср.: 1 Пет. 2, 9, 10).

Вот, «когда мы обновимся через искреннее покаяние и добродетель и сделаемся новою тварью, тогда с радостью поздравлю себя и вас с новым для себя и для вас годом. А теперь еще рано, мне кажется».

«Да обновит же нас всех Дух Святый, очистив от всякого греха».

Прозорливый

Когда я был студентом Петроградской духовной академии, на втором курсе, группа товарищей решила посетить известный Валаамский монастырь на Ладожском озере[39]. Среди них был и я. Очень много любопытного и поучительного увидел я там4. Но самое значительное — это был отец Никита[40].

О нем говорили как о святом, а с этим словом у меня соединялось всегда (хотя это и не связано непременно) представление и о прозорливости. Без особой нужды, пожалуй, больше из хорошего любопытства, я и мой друг Саша Ч. попросили отца игумена монастыря — без разрешения которого ничего не делается в обители — посетить отца Никиту.

До Предтеченского острова нужно было плыть проливами, отделяющими группу островов, носящих общее имя Валаам; но в монастыре дано каждому островку свое имя. Отец Никита жил на «Предтече», то есть на островке, где был скит с храмом в честь святого Иоанна Предтечи[41]. Этот скит считался одним из самых строгих и постнических: там скоромного не ели никогда, и только, кажется, на Рождество и Пасху давалось молоко немногочисленным насельникам скита. А в посты и все среды и пятницы — а может быть, даже и понедельники — не употребляли даже и постного масла.

Никогда не пускались туда женщины; но даже и мужчинам-богомольцам очень редко удавалось посетить «Предтечу»: не хотело начальство беспокоить безмолвие старцев-молитвенников; да и добраться туда нелегко было: нужна была лодка, гребец, а люди в монастыре нужны для своих дел.

Но нам как студентам — «академикам» сделано было исключение: везти нас поручено было брату Константину, бывшему офицеру. Этому брату было тогда уже около 50-55 лет. И такой солидный монах должен был везти нас, почти еще мальчиков; но в монастыре все делается «за послушание», и потому хорошему иноку и в голову не приходит смущаться подобными странностями. А скоро и мы освоились, узнав добродушие брата Константина. Дорогою мы немного помогали ему грести.

Другой монах, проводник, посланный познакомить нас с отцом Никитою, был отец Зоровавель. Способный строитель монастырской жизни. Хоть он происходил из крестьян, но относился к монаху-офицеру с властностью — впрочем, спокойною: отец Зоровавель был уже в сане иеромонаха и занимал начальственные должности в монастыре.

Тронулись мы по тихим проливам, среди гор и лесов, к нашей цели без волнения, скорее — как туристы, «посмотреть святого». Светило июньское теплое солнце, по небу плыли редкие белые облака. Мы благодушно перебрасывались с монахами своими впечатлениями. И незаметно доплыли до «Предтечи».

А нужно отметить, что и я, и Саша были одеты не в свои студенческие тужурки с голубыми кантами и посеребренными пуговицами, а в монастырские подрясники, подпоясанные кожаными широкими поясами, на голову нам дали остроконечные скуфьи, в руки — четки, даже на ноги дали большие монастырские сапоги, называвшиеся «бахилами». Короче, мы, с благословения отца игумена, были одеты, как рядовые новоначальные послушники. Это нужно будет дальше в рассказе. Но это совсем не означало того, что мы собирались идти в монахи, просто нам было приятно нарядиться оригинально, по-монашески. Это иногда делали раньше нас и другие студенты, коих обычно «баловали» в монастыре.

Оставив отца Константина в лодке, мы втроем отправились к отцу Никите.

Через несколько минут я увижу «святого». Сначала мы заглянули около берега в крошечный «черный» домик, обитый черным толем, принадлежавший послушнику, тоже офицеру и тоже Константину — но молодому. В то время он был на Японской войне, где и окончил дни своей жизни. Сердце человеческое — тайна великая. И разными путями Бог ведет души...

Затем направились и выше по острову к домику отца Никиты.