Божьи люди. Мои духовные встречи

Митрополит Вениамин произносит проповедь в Саратовской духовной семинарии. Конец 1950-х годов

Владыка в последние годы жизни

Автографы владыки Вениамина. Листы рукописи "Епископ Иннокентий Херсонский" (30-50 годы)

Лист из рукописи "Записки об о. Нектарии" (конец 40-х годов)

Лист из рукописи "Записки об о. Нектарии" (конец 40-х годов)

Митрополит Вениамин

Петр Константинович

Так мы все привыкли звать его. Он еще жив (в Париже). Москвич родом. Из писательской среды… Кое-что запишу, оставшееся в памяти после знакомства с ним.

Из России он выехал не по своей воле: опуда было выслано зараз более 20–ти человек, по преимуществу — писателей, профессоров. Петр Константинович тоже был писателем, хотя и третьестепенным: о нем мало кто знал. Удалили всех их — за открытую религиозность. Имена некоторых я помню: Булгаков, Бердяев, Вышеславцев, Алексеев, Ильин и др., и вот П. К. Иванов^[251].

Петр Константинович был среди них. Они рассеялись по разным государствам. П. К. сначала жил в Берлине, потом приехал в Париж, где его родной брат уже работал шофером.

У брата была жена и две дочери. И Петру Константиновичу отвели они одну комнату, но пищу давали ему раз в день; заработок шоферский был мал. А Петр Константинович не имел никакой специальности… Теперь ворочусь к его биографии, как рассказывал ее сам Петр Константинович и как я запомнил ее (кажется мне, довольно верно).

Петр Константинович был довольно богатым человеком. Женился. Имел дочку–девочку. Затем он увлекся цирковой актрисой–испанкой. После гастролей ее он поехал за ней в Мадрид. Использовав все деньги его, она рассталась с ним. И вот он (“в первый раз в жизни”, — говорил мне) возвращается в Россию “в третьем классе”. Все это приводило его в отчаяние; и он задумал покончить жизнь свою самоубийством (вероятно, намеревался броситься под колеса вагона)… О Боге он в то время и не думал… Кое-как доехал до Москвы.

Не помню: до или после поездки в Испанию умерла его жена, и дочка тоже.

И тут он — впервые после гимназического курса — вспомнил о Боге… Кажется, в это время он заболел легким умопомешательством. Оправившись, Петр Константинович прежде всего пожелал пойти в церковь, чтобы причаститься.

Дело было к вечеру. Тут (не помню когда) у него обнаружилась сильная глухота.

Придя ко храму, он спросил у сторожа:

— Можно ли причаститься сейчас?

Сторож усмехнулся:

— Что это, барин? Разве вы не знаете, что причащаются за обедней?

— Ах, разве за обедней?

Он уж и этого не помнил…

С этого момента началась у него новая жизнь: кающегося грешника…

Таким он и уехал за границу. Это было в 1922 году. А я познакомился с ним в 1925 году, когда вызван был в Богословский институт инспектором.

К этому времени у него образовалась особая “специальность”, не знаю, как называвшаяся, именно: разыскивать по разным госпиталям Парижа русских больных и снабжать их книгами, гостинцами, утешать беседами, привлекать к этому других лиц и т. п. На подарки больным он не стыдился просить у богатых людей милостыню.

А как он сам питался по вечерам, не знаю; ведь ему у брата давали пищу лишь один раз в день.

Помнятся еще из этого периода его жизни две вещи: он выпустил жизненно–интересную книгу “Смирение во Христе”^[252], и путешествие в Лурд — к Божией Матери, с одной богомолкой, которая, кажется, дала обет об этом.

Но еще важнее в нем было то, что он отличался поразительным незлобием. У него не было и не могло быть врагов! По–видимому, книга о “Смирении” была отображением его собственного настроения.

Но самым удивительным в нем была молитва. Когда в Париже образовалась группа русских православных, под юрисдикцией нашей Патриархии (Патриаршая Церковь), он тотчас же примкнул к ней. И здесь я мог видеть постоянно, как он молился! Упадет, бывало, на колени пред образом Божией Матери или св. Николая со свечечкой, устремит глаза свои вверх, — и полушепотом о чем-то говорит, как живой живым. Потом встанет с колен, поставит свечечку и скажет почти вслух: “Благодарю Тебя, Пресвятая Богородице” —или “Святителю отче Николае”…

Вера у него была необычайная! Детская! Поразительная!

Чудесные события были в жизни его, но мне известны лишь два случая.

…Было Богоявление. Освящали воду под праздник. И когда крест погружали в нее, он увидел бесов, — уж не знаю, в каком виде, — вышедших из купели… Об этом он тогда же сообщил м. Е.^[253], и это стало известным и мне.