Божьи люди. Мои духовные встречи

От Н. А. Павлович владыка Вениамин получил объемистую рукопись в 250 стр. (которую, тщательно проработав, вернул автору) и письмо, написанное писательницей вскоре после первой встречи с ним. В письме Н. А. Павлович по памяти сообщила владыке сведения о старце Нектарии (преимущественно о последних годах жизни его). На основании этих материалов и были составлены “Записки об о. Нектарии”. Письмо Н. А. Павлович с незначительными сокращениями (опущены некоторые моменты сугубо личного характера) также вошло в настоящий сборник под заглавием “Заметки о последних годах жизни старца иеромонаха Нектария”. Текст публикуется по рукописям, хранящимся в частном архиве. Митрополит Вениамин закончил работу над “Записками” (окончательная редакция) в конце 50–х годов.

Воспоминания Н. А. Павлович о старце Нектарии были опубликованы в “Журнале Московской Патриархии” (ЖМП. 1994. С. 46–60). Настоящая публикация не повторяет их текста и содержит ряд фактов и эпизодов из жизни старца, которые в журнальную публикацию не вошли.

134

Имеется в виду Надежда Александровна Павлович (1895–1980). О ней см.: биографический очерк Т. Н. Бедняковой (“ЖМП”. 1994. № 6. С. 62–63.

135

Поэт А. А. Блок, с которым Н. А. Павлович познакомилась в 1920 году.

136

Друг детства Н. А. Павлович художник Лев Александрович Бруни (1894–1948) и его супруга Нина Константиновна Бальмонт (дочь поэта). Они были духовным чадами и почитателями о. Нектария. В свое время старец благословил их на брак, оказав духовную поддержку. В 1921–1925 гг. семья Л. А. Бруни жила в Оптиной. Лев Александрович много работал, делал зарисовки с натуры. Сохранились его портреты о. Нектария.

137

Феничка — схимонахиня Фомаида (в миру Фекла Михайловна Ткачева).

138

Л. А. Бруни.

139

Ходасевич Владислав Фелицианович (1886–1939) — русский поэт, литературный критик. Скончался в эмиграции.

140

Считаем должным привести здесь в связи с упоминанием имени Блока отрывок из поздней работы митрополита Вениамина “Александр Александрович Блок” (1957), в которой также использованы сведения, сообщенные Н. А. Павлович.

Александр Александрович Блок. Конец его жизни

Жизнь Блока была весьма многосложна и разнообразна. Но мы не думаем писать здесь его биографию или политические воззрения — довольно различные. Нас интересует только его религиозная жизнь. А ее красит, как говорит пословица, конец. О нем я и напишу.

У него была одна знакомая писательница, с которой случайно пришлось познакомиться и мне. Она жива и ныне (1957. Сентябрь). От нее мне удалось узнать несколько чрезвычайных сведений о Блоке последних предсмертных дней и — после смерти.

Она жила в одном доме с ним, только в нижнем этаже; он же — этажом выше. И она ясно слышала, как он иногда громко кричал в последние два–три дня: “Боже! Прости меня! Боже! Прости меня!”

Эти слова я передаю совершенно точно. У меня хранится ее письмо и сейчас, от сего августа (1957); в этом письме она снова вспоминает эти предсмертные слова.

…После революции правительство послало ее сделать опись рукописей Оптиной пустыни (этот монастырь существует с половины XV столетия). Там она и узнала о старце (то есть духовном руководителе и духовнике–исповеднике) о. Нектарии(* Знал его и я; и даже исповедался у него. После я написал его житие, при помощи записок и этой дочери его.) и стала глубоковерующей духовной дочерью его. Между прочим, он [Блок] подарил ей тот том “Добротолюбия” (их всего — 5 томов с выдержками из св. отцов), где изложены выписки из преподобного Евагрия–монаха.

Эта женщина сообщает о нем [Блоке] следующее: “Блок никогда не был атеистом”. И был очень самостоятельным, независимым человеком и писателем. И вышеприведенную предсмертную мольбу его именно она сообщила мне. И у меня нет ни малейшего сомнения в истинности ее сообщения.

И от нее же узнал о Блоке и о. Нектарий — человек, исключительный по жизни, мудрый духовник и даже прозорливый старец. После рассказа ее он “на куске картона, — пишет она мне, — написал: “Об упокоении р. Б. Александра” — и положил при ней на угольник пред иконами. Через неделю–полторы он неожиданно сказал: “Напиши матери Александра, чтобы она была благонадежна: Александр — в раю”. Самой мне и в голову не приходило, — пишет она мне, — спрашивать о загробной участи Блока”.

“Умер он — в сознании”. Пред этим болел душевно. “Не хотел жить. Похоронили его на Смоленском кладбище в Ленинграде, под кленом; рядом с дедом Бекетовым… Он знал и любил это место. Поставили, как он хотел, простой белый крест. Хоронили по–христиански: дома — панихиды; ночью одна писательница (** Вероятно, она сама.) читала Псалтирь. Отпевали в кладбищенской церкви. Пел хор Мариинского театра. После Отечественной войны перенесли прах на Волково кладбище. Туда же перенесены дед, мать и жена. Могилы обнесли барельефом вместо креста”.