БОЖЬИ ВОЙНЫ

— Был действительно искренне удивлен, — отчетливо повторил Стенолаз. — Я в этом совершенно уверен. Из укрытия я послал на него заклятие. У него был, ясное дело, какой-то защитный талисман, он был заблокирован, в его мысли заглянуть мне не удалось, но если б он притворялся и вводил в заблуждение, мои чары разоблачили бы его. Нет, Кундри, Гжегож Гейнче не ведал ничего о Рейневане, его удивила информация о нем, поразил факт, что Рейневан кого-то здесь искал. В это трудно поверить, но похоже, что Гейнче ничего не знает об Апольдовне. Это означало бы, что всё-таки не Инквизиция ее похитила.

— Поспешный вывод. — Кундри заморгала всеми четырьмя веками. — Гейнче — не Инквизиция. Гейнче — это винтик в машине. Да и сам епископ старается изо всех сил этот винтик дискредитировать и устранить. Может, интриги наконец принесли успех? Может, Гейнче уже не имеет значения для машины, либо значение настолько малое, что его не информируют. Может, дела творятся там за его спиной?

— Может, может, может, — прикусил губу Стенолаз. — Хватит с меня гипотез. Хочу конкретики. Аркана, Кундри, аркана. Некромантия и гоэция. Я специально засылал людей в Шонау, чтобы они похитили личные вещи Апольдовны, предметы, которых она касалась. Тебе их уже доставили? И что?

— Сейчас продемонстрирую. — Нойфра тяжело поднялась с кресла. — Позволь.

Стенолаз считал, что знает, чего ожидать. Кундри обычно использовала магию Longaevi. Разочаровавшись, видно, отсутствием результатов, нойфра обратилась к магии, используемой Nefandi. Стенолаз посмотрел и быстро проглотил собирающуюся в горле слюну.

На столе был выложен круг из длинной полосы кожи, содранной, похоже, с живого человека. На полосе, обозначая вершины треугольника, были размещены козлиные рога, мумифицированный нетопырь и кошачий череп. Нетопырь был утоплен в крови, кота же, перед тем как убить, кормили человеческим мясом. Что делали с козлом, Стенолаз предпочитал не знать. В середине круга лежала прибитая к крышке стола железным ухналем[967]

голова трупа, которая текла и уже немного воняла. Глаза, которые портятся быстрее всего, Кундри уже успела выковырять, а глазные ямы залепить воском. Край рта мертвой головы был обуглен, губы висели, как скрученные клочья, как гнилая кора. Перед головой трупа лежала пара кистей мертвеца, тоже пригвожденных к столешнице. Между ладоней лежало что-то, с чего содрали шкуру и изуродовали: большая крыса или маленькая собака.

— Доставленный мне шарфик, — Кундри показала кусочек серой овечьей шерсти, — я предусмотрительно порезала на части. Это все, что у меня осталось. Смотри.

Она положила клочок между ладоней мертвеца. Ладони дрогнули, затряслись, их пальцы вдруг начали скручиваться и извиваться, как черви, словно пытались схватить клочок. Кундри подняла руку и вытянула ее перед собой, ее собственные пальцы проняла неконтролированная дрожь, точно имитирующая движение рук, прибитых к столу.

— Iä! Iä! Nya-hah, y-nyah! Ngg-ngaah-Shoggog!

Ладони мертвеца вошли в настоящий раж, дергаясь на гвоздях и барабаня по столу. Обугленные губы мертвой головы задвигались. Но вместо ожидаемых слов из них вдруг вырвалось синее пламя, язык огня поджег и мгновенно превратил клочок серого шарфика в щепотку серого пепла. Всё на столе застыло, как натюрморт мясника.

— Что ты на это скажешь, сынок?

— Контрмагия.

— Притом очень сильная, — подтвердила Кундри. — Кто-то мешает. Кто-то не хочет, чтобы мы выследили эту Апольдовну, или как ее там. Магия не типична, носит след астральный, сидерический[968]

. Не каждый способен применить сидерический элемент… Почему ты скрежещешь зубами, можно узнать? Ага… Понимаю. Я вспомнила. Тот товарищ Рейневана, великан с лицом придурка. Тот, который под Тросками вынудил тебя к бегству. Второе пятно на чести. Ты утверждал…

— Что это астрал, — холодно закончил Стенолаз. — Потому что это астрал. Пришелец из астральной плоскости. Контрмагия, которая нам мешает, может быть его делом. Под Тросками я видел его ауру. Никогда в жизни я не видел подобной.

— Нет двух одинаковых аур. Также не найдется двух пар глаз, которые идентично видят одну и ту же ауру. Это называется оптика. Ты не читал Вайтлона?

— Дело, — пожал плечами Стенолаз, — не в цвете, величине или интенсивности ауры, которые действительно являются изменяемыми и зависят от глаз наблюдателя. Дело в том, что всё, абсолютно всё на свете имеет три ауры. Живое либо мертвое, естественное либо сверхъестественное, происходящее с этого света либо с потустороннего, — всё, абсолютно всё имеет три ауры. Две, обычно желтая и красная, почти прилегают к объекту. Третья пульсирует многими цветами и отдалена от объекта, создает вокруг него сферу.

— Это школьные знания.