Божьи воины

«...в том числе около трехсот копий конницы...» — тактическая единица конницы, называемая копьем, состояла обычно из рыцаря, оруженосца, вооруженного слуги и конного стрелка с арбалетом. Бывали копья в количестве трех человек, бывали и шестерых.

К главе восемнадцатой

«...маневр армии, насчитывающей свыше семи тысяч...» — мне встречались источники, определявшие силы гуситов под Нисой в 25 тысяч человек. Авторы, видимо, поддались пропаганде Фогельзанга. Либо опирались на немецкие источники, которые полученные от гуситов страшные удары объясняли и оправдывали «подавляющим преимуществом врага». В действительности Табор и сироты вместе взятые (а не надо забывать, что под Нисой воевал только Табор, без сирот) никогда не были в состоянии направить в рейд армию, превышающую 15-18 тысяч, а обычно 7-9 тысяч человек при принятом у гуситов соотношении конницы и пехоты как 1: 10. Плюс боевые телеги из расчета одна на 20-25 пехотинцев.

«...песенку, доведшую результат до трех тысяч» — некоторые источники (даже чешские) опираются, пожалуй, именно на солдатские песенки, потому что потери силезцев под Нисой определяют в четыре и даже (sic!) девять тысяч убитых. Это явное преувеличение, если вообще не чепуха. В считающихся крупнейшими и кровопролитнейшими битвах гуситских времен потери побежденной стороны составляли по новейшим исследованиям: под Выгешрадом от 300 до 500 погибших, под братоубийственным Мелешовым — около 1500, под Усти на Лабе — 4000, под Гильтерсридом в Верхнем (Горном) Палатинате — 1200 (гуситов), под австрийским Вайдхофеном — 900 (тоже гуситов), под трагическими Липанами — 1300. Под Нисой потери побежденных не могли быть больше. Я принял число погибших близким к тысяче и не думаю, чтобы слишком-то ошибся.

«Мир подобен морю... » — микс аутентичной проповеди Яна Желинского и аутентичных хилиастских манифестов (в моей редакции).

«In medio quadraqesime Апnо Domini MCCCCXXVIII» — «В середине Великого поста лета Господня 1428-го направились вожди секты Сироток Ян Краловец, Прокоп Малый по прозвищу Прокоупек и Ян Колда из Жампаха в Силезию с 200 конными и 4000 пешими и 150 боевыми телегами к городу Клодзку. Города Мендзылесье и Лондек сожгли, а также многие деревни и поселки в округе уничтожили и огнем прожорливым огромные вреды причинили».

«Фрагмент хроники» этот (как и дальнейшие) является моей выдумкой и компиляцией, однако в качестве «шаблона» мне послужила аутентичная хроника Бартошека из Драговиц, свидетеля эпохи. Я также старался копировать бартошекову латынь, которую некоторые исследователи называют «варварской». Так что в случае чего прошу хихикать над Бартошеком, а не надо мной.

К главе девятнадцатой

«Necessitas in loco, spes in virtute, salus in victoria»

— «необходимость боя определяется местом, надежда — мужеством, спасение — победой». В действительности-то это слова гетмана Жулкевского, произнесенные перед боем под Клушином.

«Аппо Domini MCCCCXXVIII feriaIVantepalmorum» — «Лета господня 1428-го в среду перед Пальмовым воскресеньем (последнее воскресенье перед Пасхой) обложили виклифисты из секты сирот с орудиями и осадными машинами город Клодзк, в коем вождями были господин Пута из Частоловиц и господин Николай фон Мошен, и при помощи оных орудий и катапульт, а такоже штурмом и разными иными способами замок хотели захватить и взять; однако гарнизон оборонял его воистину мужественно».

К главе двадцатой

«Rustica gens optima flens» — «Деревенское мужичье самое хорошее, когда плачет (а самое худшее, когда веселится)». Поговорка той эпохи. Впрочем, вневременная. Всегда актуальная.

К главе двадцать первой

«Ach, тoj smetku...» («Ах, моя печаль») — произведение, известное как «Жалоба умирающего», 1461 год, но, вероятнее всего, это перевод более ранней чешской песни.

К главе двадцать третьей

«Adsum favens... Sit satis laborum... » — см. «Некоторые пояснения и замечания переводчика».

«Auf Johanni bluht der Holler... »

На святого Иоанна зацветает бузина.Любовь будет еще прекраснее.

Бузина — Черная сирень (Holunder, Holder, Holler, Sambucus nigra) — кустарник, посвященный Великой Богине, зацветающий в ночь накануне Ивана Купалы, летнего равноденствия, был крепко связан с эротической магией.

«Petersilie, Suppenkraut wachst in uns'ren Garten... »

В нашем садике растут петрушка, всяческая зелень,Юная дева, прекрасная Ютта, уже больше ждать не должна.За кустом бузины подарила Рейневану поцелуй.Красное вино, белое вино, завтра будет шумная свадьба!