Божьи воины

В пятницу после Матвея, двадцать четвертого сентября — еще прежде чем до монастыря дошел слух о старосте, заколотом стилетами в совсем близлежащем Пшеворне, — в Белой Церкви появились Бисклаврет и Жехорс. Разумеется, за калитку их не впустили, и они ожидали Рейневана в монастырской грангии. Около колодца. Жехорс смывал в корыте кровь с рукавов кабата. Обдирала Бисклаврет бесцеремонно мыл липкую от крови навайю.

— Конец лентяйству, дорогой брат Рейнмар, — Жехорс отжал выстиранный рукав, — работа ждет.

— Такая? — Рейневан указал на кровавую пену, стекающую с корыта.

Бисклаврет фыркнул.

— Я тоже тебя люблю, — съехидничал он. — Тоже соскучился и рад видеть в добром здравии. Хоть вроде бы малость исхудавшего. Это тебя пост так допек? Монастырская еда? Или интенсивные занятия любовными играми?

— Убери, черт подери, свой нож.

— А что? Не нравится? Действует на тонкие чувства? Вижу, изменил тебя этот монастырь. Полгода назад, в Желязне под Клодзком, ты на моих глазах голыми руками удушил человека. Из личной мести, ради частного реванша. А на нас, борющихся за дело, смеешь посматривать свысока? По-господски морщить нос?

— Спрячь нож, я сказал. Зачем приехали?

— Догадайся. — Жехорс скрестил руки на груди. — А догадавшись, собирайся. Мы же говорим, есть работа. Фогельзанг контратакует, а ты все еще Фогельзанг, никто тебя из Фогельзанга не отчислил и от обязанностей не освободил. Прокоп и Неплах отдали приказы. Касающиеся также и тебя. Знаешь, чем грозит неисполнение?

— Я вас тоже люблю, — у Рейневана не дрогнул ни один мускул, — и меня прямо-таки понос разбирает при виде вас. Но сбавьте немного тон, парни. Что касается приказов, то вы всего лишь посланцы, ничего больше. Приказывать-то — мое дело. А ну давайте говорите, что имеете передать, да побыстрее и поточнее. Это приказ. Знаете, что грозит за неисполнение?

— Ну, не говорил я? — засмеялся Бисклаврет. — Не говорил, чтобы так с ним не обращаться?

— Вырос, — улыбнувшись, согласился Жехорс. — Вылитый брат. Петерлин один к одному. А может, даже и Петерлина перегнал.

— Знают, — Бисклаврет, спрятав наконец навайю, преувеличенно, по-обезьяньему поклонился, — знают об этом братья Прокоп Голый и Богухвал Неплах по прозвищу Флютек. Знают, какой Петерлинов брат рьяный утраквист и какой ярый сторонник дела Чаши. Посему вышеупомянутые братья почтительно просят нашими недостойными устами брата Рейневана, чтобы он еще раз доказал свою преданность Чаше. Братья униженно просят…

— Заткнись, француз. Говори ты, Жехорс. Кратко и по-человечески.

Приказ Прокопа Фогельзангу был действительно кратким и звучал так: восстановить сеть. И сделать это быстро. Настолько быстро, чтобы сетью можно было воспользоваться во время очередного удара по Силезии. Когда должен будет последовать этот удар, Прокоп не уточнял.

Рейневан не очень знал, каким образом он лично может восстанавливать то, о чем он имел представление только в общих чертах и скорее туманно — сеть, о которой практически он не знал ничего, кроме того, что она якобы существует. Призванные к порядку Жехорс и Бисклаврет сказали, что в основном усматривают его помощь в том, что, как они выразились, втроем действовать безопаснее, чем вдвоем.

Несмотря на якобы невероятную важность задачи, Рейневан не согласился отправляться немедленно. Он хотел приструнить Фогельзанг и научить большему почтению к своей персоне. А прежде всего ему необходимо было решить дела с Юттой. Как он и ожидал, второе было значительно труднее. Но все равно все прошло легче, чем он ожидал.

— Ну что ж, — сказала она, когда миновала первая злость. — Можно было ожидать. Галахад любит, обещает и клянется. Якобы на века. А в действительности только до того момента, когда дойдет весть о Граале.

— Все не так, Ютта, — запротестовал он. — Ничего не изменилось. Это всего лишь несколько дней. Потом я вернусь… Ничего не изменилось.

Они разговаривали в церкви, перед алтарем и картиной, изображающей — как же иначе-то! — взлетающую голубку. Но у Рейневана перед глазами стояла несчастная Майфреда да Пировано, горящая на костре на пьяцца дель Дуото.

— Когда отправляешься? — спросила она уже спокойно.

— Утром после festum angelorum.

— Значит, у нас есть еще несколько дней.

— Есть.

— И ночей, — вздохнула она. — Это хорошо. Опустимся на колени. Помолимся Богине.

Тридцатого сентября, утром после Михаила, Гавриила и Рафаила, вернулись Жехорс и Бисклаврет. Готовые в путь.

Рейневан ждал их. Он тоже был готов.

Глава двадцать четвертая,

в которой возвращается дух уничтожения, являющийся — якобы — одновременно духом созидания. Рейневан же оказывается перед выбором.