BrainStorm: Ты не один. От песочницы до стадиона

В 8 лет папа отвел меня в музыкальную школу, класс аккордеона. Я не был этому рад, но учился, играл на нём классику, ездил на конкурсы. Вторым инструментом обязательно должно было быть фортепиано, но в нашей квартире его некуда было ставить, поэтому я ходил заниматься в школу рано утром, до начала уроков. Я сильно уставал, и больше всего мне хотелось просто вернуться в своей сарайчик, я даже собрал все свои сбережения и хотел купить у родителей свободу. Но они сказали, что нужно всегда доводить дело до конца. И вскоре случилось то, что перевернуло всю мою жизнь. Один преподаватель предложил мне заменить фортепиано бас-гитарой. Я помню, как шёл по улице с этим первым басом от музыкальной школы и думал, что это такое за инструмент – четыре струны, очень интересный низкий регистр. Постепенно я искренне полюбил его. В то же время я начал играть на саксофоне.

В 13 лет меня позвали выступать с одной группой на танцах в Домах Культуры. Остальным ребятам было лет по 18, и мои родители взяли с меня слово не пробовать ни капли спиртного. Слово я сдержал, мне было приятно чувствовать свою ответственность, ведь я к тому же начал хорошо зарабатывать – примерно столько же, сколько мой отец. Не могу припомнить, чтобы я когда-либо просил карманных денег у родителей.

В год, когда я закончил технический университет, раздался звонок: «Привет! Мы группа "Time After Time", выступаем в Риге, но наш басист в отъезде – ты мог бы нас выручить?». В тот же вечер я отправился в Ригу. Это была фанковая, джазовая, фьюжн музыка, а сами ребята – выпускники музыкальной академии. Я остался с ними, мы записали пару альбомов, ездили в небольшие туры по Европе. Мы шли с BrainStorm по соседним тропинкам, но они уже тогда были хедлайнерами.

Когда случилось несчастье с Муминьшем, мне позвонила наша общая знакомая Дайга и спросила, смогу ли я поехать с BrainStorm в Екатеринбург в августе. Я, конечно, согласился, разучил программу, но очень волновался на самом концерте – там была огромная толпа в центре города, фестиваль, много знаменитостей. Мы хорошо отыграли, вернулись домой и занялись своими делами. Ребята стали меня приглашать снова и снова – так и пошла наша работа. Между нами не было договора, я не задавал вопросов и со мной никто не говорил об этой ситуации, о моём положении. Я не знал, куда мне с ними следует идти вместе, где появляться, а где нет. Про интервью, фотосессии, клипы мне никто не говорил. Я точно знал одно – на концерте я должен быть на сцене и играть. Моё место в BrainStorm – это сложный вопрос, который отнял у меня много сил.

«Где ваш бас-гитарист?», – в один момент стали спрашивать журналисты BrainStorm на интервью. Ребята каждый раз отвечали, что у меня дела, именины, я заблудился и т. д. Это задевало меня, и я попросил Айю, чтобы ребята говорили правду. Я сотрудничаю с группой как музыкант, исполняю роль басиста, назовите меня другом или коллегой, но не делайте из меня виноватого, потому что я очень ответственный человек. Ребята тогда извинились и постарались так больше не делать. Но вопрос остается открытым все эти 16 лет.

Для себя я решил, что мы друзья по работе, хорошие коллеги. Как в офисе – вы же не обязаны быть близки с каждым сотрудником. Мы можем здорово проводить время вместе, разговаривать на общие темы. По отдельности ребята совсем другие – а вместе у них включается особый режим, каждый держит свою территорию, как лебедь, рак и щука.

Я ни с кем из них не говорил откровенно о своих чувствах, но после фильма «Между берегами» группа знает об этом и вряд ли думает: «Эй, да у него всё хорошо, нет проблем!» Я предполагаю, что у них может быть две причины оставлять всё как есть: во-первых, их юношеский закон о том, что состав BrainStorm неизменен, а во-вторых, возможно, финансовый вопрос, ведь они все акционеры в группе.

По моим ощущениям, этот поезд для меня уже ушёл. Возможность запрыгнуть в последний вагон была, когда мы с Ренарсом вместе писали альбом «Wonderful Day» у меня дома. Мы очень много времени проводили вместе, сочиняли латвийские версии текстов, шутили и смеялись, как дети. Это был очень тонкий творческий процесс.

Никогда прежде я не делал так много, не вкладывал столько своих идей в BrainStorm. Я был рад, что мы с Ренарсом гармонично работали и прислушивались друг к другу. Мне казалось тогда, что это тот самый момент, когда всё и может случиться. Но в день презентации альбома я увидел, что ничего не изменилось. Я просто ушёл и понял, что для меня это был последний шанс стать полноценным членом группы. Думаю, сейчас в этом уже нет смысла.