Брак по расчету

Сердито сдвинув брови, он поднял голову и увидел лорда Барнаби, очень толстого пожилого члена клуба, близкого друга отца.

— Добрый день, милорд, — заставил себя быть вежливым граф.

— Не вставай, мой мальчик, — сказал ему лорд Барнаби. — Я только хотел поздравить тебя с назначением на пост лорда-лейтенанта. Я прочел об этом в газете на прошлой неделе.

— Благодарю вас, милорд. Прошу вас, садитесь.

— Нет, нет, продолжай, пожалуйста. Я уже ухожу, у меня нет времени. Не сомневаюсь, что и ты спешишь на скачки.

Так как рот его сиятельства был заполнен голубями, он не мог ничего сказать, поэтому лорд Барнаби продолжал:

— Все только и говорят о том, что твоя жена заключила пари и участвует в скачках. Было бы лучше, если бы об этом не узнали при дворе. Времена изменились. Все не так, как раньше. — Лорд Барнаби хохотнул. При этом его огромный живот заколыхался как студень. — Может быть, кому-то эта затея нравится, но королю она придется явно не по вкусу, не говоря уж о всеми уважаемой королеве-лютеранке. Элтон, мой тебе совет, помалкивай об этом и не допускай впредь ничего подобного.

Граф положил на тарелку нож и вилку:

— Простите, милорд, но я не имею ни малейшего понятия, о каких скачках идет речь.

Лорду Барнаби удалось пошире раскрыть глаза, почти утонувшие в складках жира, и он стал похож на пучеглазую лягушку.

— Не знаешь, о чем я говорю, мой мальчик? Боже милостивый, ты меня разыгрываешь.

— Да нет же, милорд, — ответил граф, но лицо его потемнело и на лбу залегла морщина.

— Значит, твоя хорошенькая жена тебе ничего не сказала, — усмехнулся лорд Барнаби. — Ну, я ее не виню. Видимо, она поняла, что, если тебе обо всем расскажет, ты ее остановишь. Правильно сделала, что скрыла от тебя.

Граф медленно поднялся со стула.

— Не будете ли вы так любезны, милорд, объяснить мне, что происходит? — спросил он таким тоном, что улыбка мигом исчезла с лица лорда Барнаби.

— Это не мое дело, мой мальчик. Не хочу лезть в твою жизнь, но добрая половина Уайт-холла держала пари, тут нет никакого секрета.

— Какое пари?

— Леди Дроксфорд против маркизы Дауншир на гонках.

— Где они состоятся?

— В Риджент-парке.

— Во сколько?

— По-моему, в два. А сейчас я должен тебя покинуть, Дроксфорд. Прошу прощения за неприятное известие, но не принимай его близко к сердцу. Лучше поменьше об этом думай.

Не успел лорд Барнаби отойти от стола, как граф пронесся мимо него, выбежал из столовой и скрылся в холле.

— Наверное, они в ссоре, — пробормотал лорд Барнаби. — Лучше бы я ничего не говорил, глупо получилось. Но откуда мне было знать, что он понятия не имеет о проделках своей женушки.

Разговаривая сам с собой, лорд Барнаби прошел к выходу и через открытую дверь увидел, что граф Дроксфорд сел в свой фаэтон и взял в руки вожжи.

Когда лошади тронулись, граф взглянул на часы на Сент-Джеймском дворце. Они показывали без четырех два. Проезжая по Беркли-сквер, хлестнул лошадей. Фаэтон понесся так, что лакей на запятках начал бормотать сквозь стиснутые зубы молитвы. Но все равно никакая лошадь не довезла бы его от Сент-Джеймса до Риджент-парка за четыре минуты.

Граф подъехал к выходу в Риджент-парк и стал раздумывать, куда свернуть, направо или налево. Он свернул налево и угадал — проехав немного в этом направлении, Дроксфорд увидел наскоро сооруженный финишный столб.

Около него собралась большая группа щеголей в цилиндрах и картежников, большинство из которых его сиятельство презирал.

По тому, как они напряженно следили за дорогой, граф понял, что скачки начались. И действительно, через несколько секунд послышался крик и вдалеке показались две пары мчащихся лошадей.

Судя по всему, заканчивался первый круг. Граф разглядел маркизу Дауншир, которая искусно правила великолепной парой вороных лошадей, запряженных в изящную черно-белую коляску.

Эта дама слыла великолепной наездницей и снискала себе огромную популярность во времена регентства, когда ее откровенные высказывания и непристойные выражения, употребляемые ею не только во время охоты, считались высшим шиком.

Но со временем ее манеры стали считаться сначала грубыми, а потом и вовсе вульгарными, и многие перестали приглашать ее.

Но лошадьми она править умела, в чем не было сомнения, и когда ее коляска промчалась мимо собравшейся толпы, ее приветствовали громкими криками, цилиндры и котелки взлетали в воздух.

По сравнению с ней Карина выглядела очаровательным ребенком, маленьким и слабым. Казалось, что управлять горячими лошадьми ей не под силу. На ней была бледно-голубая амазонка, плотно облегающая ее стройную фигурку, и маленькая соломенная шляпка, скромно отороченная голубыми лентами. Золотистые волосы убраны со лба и уложены сзади в аккуратный пучок. Она была не только очаровательна, она была настоящей леди. Маркиза же с взъерошенными волосами, выкрашенными хной, на леди явно не походила.

Когда Карина поравнялась с графом, он заметил, с какой ловкостью она справляется с лошадьми. Лошади были запряжены в двухколесную коляску, купленную графом недели две назад. А за великолепную пару гнедых он в прошлом месяце отдал больше тысячи гиней.