Брак с другими видами

Собаки рассредоточились по льду небольшими группами, сложив из своих тел на белоснежном поле правильное кольцо. Мне хотелось узнать, что же они задумали, но по такому тонкому льду к ним было не подойти. И пока я щурилась на них с берега, собаки начали подпрыгивать на месте. Сначала не очень высоко, но потом уже и выше своего роста. Как я поняла, каждая из них пыталась выкопать себе прорубь. Попрыгав немного, они кидались грудью на лед и разрывали его когтями, затем опять прыгали, и это повторялось снова и снова.

Наконец какая-то из них процарапала ледовую корку насквозь и тут же, не оглядываясь, кинулась в прорубь с головой. Прямо у меня на глазах все собаки одна за другой пробивали лед, ныряли в воду и скрывались из виду. Вот исчезла последняя, и над озером воцарился такой покой, будто здесь никогда ничего не происходило.

Сердце оборвалось. Неужели собаки уже не вернутся?

Но тут из воды показалась ушастая голова. Резкий визг — высокий, как птичья трель, — разорвал тишину, и голова вновь исчезла. А через миг из другой проруби вынырнула еще одна, визгнула точно так же и тоже пропала. Все больше белых голов снова и снова выскакивало там и сям из отверстий во льду, повторяло этот странный звук, точно некий сигнал, и ныряло обратно под лед… С минуту я наблюдала за ними, пока не сообразила, что происходит.

Собаки переплывали — от проруби к проруби — в воде подо льдом. Вся их стая, сигналя друг другу таким манером, стягивала кольцо и подбиралась к какому-то центру. Не сводя глаз с этого странного действа, я приблизилась к ним насколько могла — с той стороны, где лед показался мне толще. И лыжной перчаткой, точно дворником лобовое стекло, расчистила лед под ногами. Может, смогу разглядеть, что творится в воде? Увы, под коркой льда в глубине виднелся лишь пепельно-серый ил…

Всю дорогу обратно к хижине я только и представляла, как, наверно, грациозно эти белые псины ловят рыбу в прозрачной воде.

* * *

— Ну, как ты там? — интересуется он. — Не устала от изоляции?

— Пока нет, — отвечаю я. И спрашиваю, не устал ли он от социализации. Хотя и знаю его ответ заранее. Еще как устал, говорит он.

Так мы болтаем с ним по телефону чуть ли не каждый день.

Он спрашивает, сколько еще я собираюсь торчать в горах. Я же прошу его больше об этом не спрашивать, потому что не хочу об этом думать. И просто отчитываюсь, как продвигается работа, сколько осталось до завершения. А заодно рассказываю о своей вчерашней вылазке в городок у подножия.

— Ты что-нибудь знаешь? С чего это тут все помешались на отлове собак?

— Хм-м… — говорит он и замолкает.

«Откуда ему это знать, если он с детства не возвращался сюда ни разу?» — думаю я. И уже собираюсь сменить тему, но он продолжает.

— По-моему, я что-то слышал… — бормочет он. — Мол, когда-то давно там пропало много людей.

— Что, реально?

— Ну, я почти не помню. Маленький был, да и сама история больше походила детскую страшилку.

— А про собак там не говорилось?

— Может, и говорилось. Но вообще-то в городе никто не держал собак. Помню, как-то я сказал матери, что хочу собаку, а она сразу раскричалась — нельзя, мол, даже думать не смей…

— А что, собаки могут похитить человека?

Будто отзываясь на эти слова, Пастрами, прикорнувший у моих ног, приподнимает правое ухо.

— Да ну, не смеши меня! — фыркает он. Я успокаиваюсь, и Пастрами, опустив ухо, опять засыпает.

Потом мы болтаем о всякой всячине — так долго, что меня хватает и на вторую чашку какао. Он говорит, что собирается навестить городок перед Рождеством вместе с женой и сыном — погостить у родни, а заодно и утрясти вопросы о передаче наследства. Мы договариваемся о встрече. Под конец он спрашивает, слышала ли я прогноз погоды, я отвечаю, что слишком оторвана от цивилизации, и он говорит, что к концу недели обещали сильное похолодание. Еще раз хохотнув, он желает мне постараться не околеть и вешает трубку.

* * *

Прогноз не ошибся — в конце недели и правда грянул жуткий мороз. Открыв глаза поутру, я будто снова оказалась во сне, который часто видела в детстве, — о том, как весь мир превратился в ледышку. Овсяные хлопья, что я достала из шкафа, хрустели на зубах, как огромные градины, а сосульки свисали с крыши такие, будто за эту ночь пронеслось сразу несколько тысяч лет.

Нацепив на себя всю теплую одежду, какая была, я вооружилась ведром, лопатой и отправилась с собаками в гараж. Белые псины суетились вокруг меня и тыкались в ноги, словно подгоняя вперед. Добираться до гаража по снегу пришлось в разы дольше, чем обычно, и когда я наконец ввалилась туда, пот катился с меня ручьями, как в сауне.

Первым делом я убедилась, что лампочка генератора по-прежнему горит зеленым. Проверила, сколько осталось бензина. Подобрала себе еще кое-что для уборки снега — красные санки, еще одну лопату, побольше. Плитку шоколада на всякий случай. Веревку. Со всем этим в руках и ворохом пыльных одеял под мышкой засобиралась обратно и напоследок решила заглянуть в колодец за гаражом. Из недр колодца дохнуло такой священной стужей, словно чья-то детская ладошка вдруг отшлепала меня по щекам.