Брак во имя Альянса

MR-12 подхватил Аэдо под мышки, выволок его из ванны и положил на пол. Я трясущимися руками достала экзокостюм, встряхнула его, разворачивая. По-хорошему, костюму нужно время, чтобы настроиться на размер нового хозяина, но беда в том, что у нас этого времени не было.

«Надеваем», – скомандовала я и, подхватив тяжелую и скользкую голень Аэдо, принялась засовывать ее в штанину комбинезона.

Почувствовала, как что-то ползет уже по моей штанине, и увидела, что это толстянка. Цветочек-убийца. Цепляясь за гладкую и скользкую экзоткань толстыми листьями и корешками, кибербионик упрямо полз вверх, соскальзывал, цеплялся и снова полз. Первым моим побуждением было стряхнуть его и забросить куда подальше, но я вовремя одумалась и переборола страх и брезгливость. Все-таки кибербионик с такой программой защиты мне еще пригодится.

Я совершенно случайно оглянулась на выжженную дыру в переборке. Пальцы разжались, и нога Аэдо глухо стукнулась о пол.

В оплавленное отверстие на меня смотрело серое, все в наростах неправильной формы, чудовище.

* * *

Оружие мы подняли одновременно. Гора серых наростов – жезл с искрящимся молниями навершием, я – бластер. Но каким-то чудом я успела первой, серую тушу отшвырнуло прочь от дыры, а я, захлебываясь беззвучными рыданиями, выдернула из кармана пластиковый цилиндр с инъекцией, прижала его к мокрому, в слизи, локтевому сгибу Аэдо и активировала иглу, вгоняя ее в выпуклую синюю вену. Прости меня, если я сделала ошибку… Но, похоже, выбора не осталось.

До того, как все здесь разлетится в прах, остался час. Я так думала, потому что конечно же корабль поглотил инородные для него людские тела, но вряд ли деактивировал утонувшую в биомассе взрывчатку.

Сидя на полу рядом с Аэдо, я гладила его по голове, по лицу. Интересно, сколько времени нужно, чтобы препарат подействовал? И как он действует? Как можно заставить двигаться того, кто находится без сознания? Что такого я только что впрыснула в кровь Аэдо? Так много вопросов, и ни одного ответа. А потом – совершенно бестолковые мысли. Интересно, волосы у него еще отрастут? У Алекса они были густые, немного жестковатые, но в них было так приятно зарыться пальцами. И эти разъемы – каким надо быть чудовищем, чтобы имплантировать все это в живого человека? И я даже не знаю, под наркозом ли…

– Пожалуйста, очнись, – прошептала я, склоняясь к бледному лицу, – нам пора отсюда убираться.

Словно реагируя на мои слова, веки Аэдо дрогнули. Все его тело содрогнулось, мышцы напряглись, и в следующее мгновение он открыл глаза, уставившись на меня неосмысленным взглядом.

Я схватила его за руку, сжала его кисть.

– Аэдо!

Он моргнул, всматривался в меня так, словно не узнавал, и этот пустой взгляд отзывался такой глубокой душевной болью, что хоть волком вой.

– Пожалуйста, – прошептала я, – это же я, Марго. Твоя Марго… – И невольно всхлипнула. Постепенно доходило понимание, что ничего я уже с ним не сделаю и что, возможно, Кабальди был прав, желая оборвать мучения того, кто уже никогда не вернет себе способность мыслить. – Всегда твоей была, – зачем-то добавила я.

И зажмурилась, потому что из-за набежавших слез все поплыло и размазалось. Пальцы Аэдо сжали мою руку, я ойкнула от неожиданности. Он закашлялся, повернулся набок, тело тряслось в жестоком приступе. Но ведь… что-то же должно произойти, хоть что-то?

Я обняла его за вздрагивающие плечи, прижалась всем телом, как тогда, когда его наказали в первый раз. Тихо шептала:

– Пожалуйста, приди в себя. У нас так мало времени… Совсем мало.

– Два часа, – внезапно услышала я хриплое. – Я… неправильно поступил, дав тебе препарат. И неправильно поступил, слив всю информацию, что ты просила. Нерационально…

– Аэдо! – Я приподнялась на руках, нависая над ним, умоляюще заглядывая в глаза. Спустя мгновение пришло внезапное понимание того, что я впервые с момента нашего знакомства с медиумом слышу его голос, настоящий голос. И конечно же это был и голос из моего прошлого… Но то было хорошее прошлое, и я в принципе не возражала. Просто так получилось, что я встретила человека, очень похожего на Алекса. Вот и все.

Медиум смотрел на меня так, что совершенно невозможно было понять: рад ли он меня видеть. Совершенно непроницаемое лицо, и в глубине серых глаз такая тоска…

Он вздохнул и тихо сказал:

– Плохо, что ты пришла. Возможно, нам уже и не выбраться… И знаешь… Я ненавижу себя за то, что позволил тебе прийти. И одновременно счастлив, потому что смог увидеть тебя еще раз. Но все это… неправильно. Не должно такого быть.

– А что должно? – опешила я.

– Ты должна была быть в безопасности, и это было бы правильным, вот что, – обреченно проговорил он.

Я затрясла головой:

– Это было мое решение! Мое, понимаешь? Так что поднимайся, одевайся и…

– И у нас есть два часа до того момента, как меня вырубит. Два часа… до того, как, возможно, я умру.

Я нервно фыркнула:

– О нет. У нас меньше часа до того, как все здесь разлетится на атомы!