Брат мой Каин

Спасение появляется откуда не ждали – на помощь Ленину приходит германская разведка. В начале апреля его вместе с группой товарищей-большевиков (включая жену Надежду и любовницу Инессу) переправят в Россию. Через шесть дней, десятого апреля, из Петрограда в Берлин придет шифрограмма: «Переброска Ленина прошла успешно. Он действует именно так, как мы предполагали».

Все это случится позже. Ни мой дед, ни Буденный тогда этого не знали. Большевики казались им единственной партией, способной вытащить Россию из беды. Агитаторы-коммунисты говорили на понятном языке, их ответы были просты – мир, земля, равенство и братство. В дивизии стал появляться статный говорун, Михайлов, хваткий уверенный молдаванин, с усами и аккуратной, будто приклеенной, бородой. Он числился вольноопределяющимся и служил по снабжению в тыловой конторе Западного фронта.

– Вот ты, Семен, правильно рассуждаешь, – говорил он унтеру Буденному. – Все верно говоришь. Арестовать министров в Питере, взять под стражу Николая в Гомеле – и всю эту бражку под суд. Так?

Буденный, кусая ус, кивал лобастой головой.

– А дальше? – хитро щурил карий глаз Михайлов. – Дальше что?

– Как «что»? Развернем красное знамя революции! Раздуем огонь мирового пожара!

– А как быть с эсерами и меньшевиками? С кадетами? С октябристами?

– Ну так они ж тоже против самодержавия? За равенство и свободу – ведь так?

– Так, да не совсем. Господа эти на стороне капиталистов и фабрикантов, на стороне помещиков и банкиров. Вся эта либеральная сволочь, желтая пресса, социал-демократы, все они поддерживают войну до победного конца. Они объявили ее священной и народной. Народной! А нужна она народу? Международная бойня за передел мировых капиталистических рынков? Нужна она тебе? Или, вон, Платону?

Дед и унтер Буденный согласно кивали.

– Рабочих и крестьян погнали на кровавую бойню! Кто? Они и погнали – капиталисты и буржуи. Миллионы ваших братьев уже сложили головы на фронтах, гниют в лазаретах, просят милостыню… Ради чего? А?

Унтер пожал плечами, дед тоже. Михайлов зло сжал кулаки.

– Ради наживы, – сам ответил мрачно. – Война выгодна капиталистам. За их барыши вы платите своей кровью. Своей жизнью. Только большевики-коммунисты с самого начала выступали против империалистической бойни. Только с товарищем Лениным трудовой народ России обретет свободу… И этот час близок, друзья! Мы должны разжечь пламя революции в армии! Солдат – это тот же рабочий и крестьянин! Пламя свободы должно перекинуться в самую гущу народных масс! Мы подожжем Россию! А за ней и весь мир! Долой империалистическую войну! Да здравствует братство трудящихся всех стран!

Деду моему тогда еще не исполнилось и двадцати, Буденному было двадцать четыре, агитатору Михайлову шел тридцать первый год. Сам он происходил из бессарабских мещан, из семьи сельского фельдшера, настоящая фамилия его была Фрунзе.

В мае началось общее наступление по всему Юго-Западному фронту.

Смяв оборону противника, русские войска к лету продвинулись на сто километров по всей линии фронта, заняв Волынь, Буковину и часть Галиции. Командовал операцией генерал-адъютант Брусилов, решительный кавалерист с бритым черепом и воинственными усами опереточного злодея. В первых сражениях четырнадцатого года, говорили, генерал сам водил драгун в атаку, – в черной бурке, на черном коне, он несся впереди эскадрона как ангел смерти. До войны Брусилов руководил Офицерской кавалерийской школой, слыл одним из лучших наездников в Европе и считался экспертом в вопросах конного спорта. Аскет и педант, генерал терпеть не мог либералов, считал их демагогами и проходимцами. Демократию презирал – «мягкотелость и сюсюканье вполне пригодные для изнеженной Европы, для России же – смертельный яд в чистом виде». Спасение видел в военной диктатуре. Строг был до жестокости, в ходе рогатинских боев отправил своему начдиву Каледину депешу: «Приказываю 12-й кавалерийской дивизии умереть. Умирать не сразу, а до вечера». Серьезно занимался оккультизмом, предвидел убийство Распутина и крах империи. В тайный дневник записывал свои беседы с Юлием Цезарем и Фридрихом Барбароссой.

Летняя кампания шестнадцатого года на Юго-Западном фронте именовалась в штабных документах «Луцким ударом», в историю же она вошла как Брусиловский прорыв. Особенность операции заключалась в одновременном наступлении армии по всему фронту. К июню, полностью разгромив 4-ю австро-венгерскую армию эрцгерцога Иосифа Фердинанда, русские войска заняли Луцк. Путь на запад был открыт.