Брат, найди брата

Дождался он этого мяча! А что ты тут скажешь — именинник! Никите сегодня ровно десять исполнилось.

Утром он нашел под подушкой складной ножик с ложкой и вилкою, который подарила ему мама, — об этом ножике Никита мечтал перед этим целый год. Теперь — футбольный мяч, да какой! Взрослая команда «Урожай» играет, пожалуй, мячом похуже… А может, им его отдать, большим футболистам? Хотя нет, подарки дарить нельзя. Ладно, сами будут гонять на лужайке около рощи.

— В Краснодаре не было, представляешь? — говорил отец, тоже любуясь мячиком. — Пришлось тете Шуре, что в культтоварах, в Москве заказывать.

А Никита вдруг нахмурился:

— Знаешь что? С таким мячом все сразу лучше заиграют. И станут мне забивать.

— Ну да! — возразил отец. — Ты ведь тоже станешь играть лучше — его и ловить приятней…

— Вообще-то, да.

Крупными своими пальцами отец легонько сжал Никите плечо, пригорнул к себе:

— Эх ты!

Никита взял мяч под левую руку, правую положил отцу за спину, и они пошли рядом, а Дружок словно в цирке проскакивал, повиливая хвостом, у них под ногами… Если бы еще и он сделал нынче Никите подарок — цапнул все-таки папку! Или так не бывает, чтобы все кругом хорошо? Мама говорит, что не бывает. Тогда уж лучше подождал бы Никита и складной ножик в чехле на кнопке, и этот мячик из Москвы, потерпел бы без них — лишь бы только с сегодняшнего дня перестал папка пить!

— Миша! — окликнули с улицы. — Андреич!

Никита тоже обернулся: с той стороны калитки стоял их сосед дядя Гриша Дьяконов. Шея у дяди Гриши кривая, и от этого у него такой вид, словно еще давным-давно спросили его о чем-то, а он приподнял плечо — не знаю, мол! — да так с тех пор и остался.

— Слышь, Андреич? Ленька мой сейчас из центра прибежал, говорит, свеженького только что привезли! — дядя Гриша приподнял над калиткой в несколько раз сложенную газетку. — А у меня как раз две таранки…

«Ишь ты, — подумал невольно Никита, — такая шея, а он туда же! Неужели папка пойдет?» Но тот только вздохнул:

— Не могу, Гриша.

— А я и Серегу Матвеева позвал, вон он бежит следом… Говорю ему, захватим с собой Андреича…

Отец вздохнул и даже языком прицокнул:

— И правда не могу.

— Дело у нас, — как можно строже сказал Никита.

— Хо! — засмеялся дядя Гриша. — А то у нас безделье? Серега вон Матвеев третий день никак шибку в окно не может вставить, попростужались все, а я вон только что сарай раскрыл, накрыть бы срочно, а вдруг дождь?

— Так, может, сперва вернешься, накроешь? — отчего-то повеселел отец.

— Ну, змей! — и дядя Гриша погрозил ему завернутой в газетку таранкой.

Над забором поплыла вихрастая голова другого соседа Веденеевых — Сереги Матвеева. Он шел слегка наклонясь вперед, вертел перед собой раскрытой ладонью. Остановился рядом с дядей Гришею, объяснил:

— Прикидываю, сколько надо на одну шибку гвоздиков.

— Килограмма два, — усмехнулся Никиткин отец.

Но Серега Матвеев не улыбнулся в ответ, только спросил:

— Ну, дак ты готов? Кого ждем?

— Я вон уже сказал Грише, не могу я.

И в это время Серега Матвеев увидел в руках у Никиты футбольный мяч.

— Чего это у тебя, а, Никита? Где взял?

В голосе у Никиты послышался вызов:

— Папка купил, а что?

— Дак ничего, правильно, обмыть надо, а то сразу лопнет. Давай, Андреич, давай!

Обмыть, ишь ты! Где он, Серега Матвеев, пропадал, когда отец стоял около чабарни с двустволкой в руке? Должен был прийти сменить отца, но он Пархитьку послушался, пошел по другим делам, а отца с овечками бросил, зато теперь каждый раз цепляется: «Пойдем, Андреич, по маленькой!» Напьется и станет говорить, что все они перед отцом виноваты: «К-козлы мы, Андреевич, к-козлы!» А чего теперь в пустой след говорить? Только расстраивать человека.

Но отец уже, видно, раскусил Серегу Матвеева — с другими выпить пойдет, а с ним не очень-то. Или нынче не вытерпит?

Когда они наконец ушли, Никита провел по лбу ладонью, далее бедный, вспотел, пока они с отцом их спровадили.

А издалека донеслось:

— Надумаешь, Андреич, дак догоняй!

Надо, какие приставучие!

Отец снова положил руку Никите на плечо.

— Ладно, — сказал. — Хоть ты и именинник, давай-ка, слушай, начистим с тобой картошки. — И Никита по голосу понял, что тот снова улыбается и один ус, который сейчас выше другого, опять весело подрагивает. — А потом солений из погреба достанем. Чтобы не возиться, когда придет дядя Ваня.

— А он придет? — обрадовался Никита.

— Тебе лучше знать. Твой крестный, а не мой.

— Но он же твой друг?

И по тому, как отец промолчал, Никита понял, что ус, который подпрыгивал, у него опустился. Снова они, конечно, будут с дядь Ваней спорить…

Дядя Ваня Корягин пришел, когда уже начало темнеть. Дверь веранды, чтобы не копился чад от примуса, была у них приоткрыта, и он еще от калитки крикнул:

— Чи можно к этому дому?

Никита с мамой заспешили на крыльцо, и тут мама осталась стоять на верхней ступеньке, а он побежал встречать крестного. Дружок подоспел раньше Никиты, начал около дяди Вани подпрыгивать, и тот, улыбаясь, громко сказал:

— Собака, не тронь пастуха, он сам — собака. Так, Никита?