Брат, останься в живых

– Второй год... Считай, ветеран... А дальше все равно – могила. Одна радость – пожрать на ночь дают. И воздухом немного подышать. Сейчас в барак загонят до самого утра. А потом снова работа. И так по замкнутому кругу... И если б только это... – В голосе Ильи прозвучало страдальческое возмущение, но Никита не сразу понял, что оно обозначало.

Понял, когда к ним подошли два грязных, небритых и крайне агрессивных типа. Из их же бригады, из их же землянки. Такие же каторжники...

– Все сожрал? – злобно, с претензией спросил один.

– А чего не поделился? – чуть менее озлобленно вторил другой.

Никита даже не сразу понял, что эти двое обращаются к нему.

– А надо?

Он поставил пустой котелок на землю, встал на окрепшие ноги. Калорийная подпитка явно пошла на пользу. И кровь после чая в жилах разогрелась. Даже в глазах светлей стало. И обидно, что этот проблеск света затемняли злобные уроды... Вроде бы одну лямку тянут, одно несчастье на всех, а нет, и здесь без паразитов не обходится. Все-таки даже тут действуют законы зоны. Хотя вряд ли народ здесь делится на воров и мужиков. Здесь все мужики, все вкалывают...

– Он не знал! – робко заступился за Никиту Илья.

– А тебя, херло, не спрашивают... Учить будем, чтоб знал...

– Меня? – удивился Никита.

Он успел напрячь пресс, прежде чем в него врезался тяжелый удар. Дыхание ему не сбили, но все же он предусмотрительно отступил на шаг назад.

– Нельзя так, парни! – мотнул он головой. – Мы же все под одним хомутом, у нас одна правда на всех...

– Артюха, он не понял!

Эта фраза означала только одно – требование усилить разъяснительную работу. Но Никите вовсе не улыбалось отведать на десерт разъяснительных пилюлей. Поэтому он сам нанес удар, который оказался нокаутирующим. И второй удар также достиг цели.

– Надеюсь, они меня поняли, – взглядом показывая на лежащие тела, обратился к Илье Никита.

– Не знаю, не знаю...

Илью вовсе не обрадовала расправа над злобными попрошайками. Пугливо вжав голову в плечи, он пятился прочь от Никиты, как от прокаженного.

– Эй, ты чего?

Илье не пришлось ничего объяснять: Никита сам понял, почему тот сторонился его. К нему подходила троица более страшных и более крутых на расправу молодцев. Лагерная охрана – сытые морды в камуфляже и с убойными дубинками.

Один встал к Никите лицом к лицу, двое других расположились по бокам. Грамотная расстановка, ничего не скажешь. Никита смиренно опустил руки. Глупо в его положении выказывать агрессивность.

– Быкуешь? – спросил центровой.

– Нет. Я всего лишь защищался...

– А доходягой прикидывался, – хмыкнула морда справа.

Никита через силу изобразил миролюбивую улыбку.

– Кормят у вас хорошо...

– Что, нравится?

– Да я бы не сказал... Мне бы с вашим старшим поговорить...

– Говорилка у тебя до старшего не доросла...

– Десять тысяч долларов. За каждую минуту разговора. А сам разговор как минимум на миллион...

– А как максимум?

– Два миллиона...

Никита готов был заплатить и пять, и десять миллионов, лишь бы вырваться отсюда. Свободу для того и воруют, чтобы возвращать ее за деньги... Но не хотелось платить этим уродам. Их уничтожать надо, а не обогащать. А уничтожить их можно было только с помощью могущественного вмешательства со стороны.

– Вряд ли, – покачал головой центровой. – Отсюда выхода нет, ни за какие деньги...

– Но хотя бы поговорить...

– Говори со мной.

– Вы моему компаньону позвоните. Я номер телефона дам...

На острове, где отдыхает Валера, установлена сложная спутниковая система, способная вычислять не только телефонный номер, но и местоположение вышедшего на связь абонента. Валера все поймет и все организует. Максимум через неделю от этой каторги и следа не останется.

– Он вам денег пришлет. Сколько надо, столько и пришлет...

– Не канает, – покачал головой центровой. – Хоть сто «лимонов», хоть миллиард. Выхода отсюда нет!.. Все, свободен!

Никита не смог сдержать улыбку.

– Че лыбу тянешь? – напыжился охранник.

– Выхода нет, а я свободен...

– Ща башку разнесу, тогда точно будешь свободен...

Такой свободы Никите не хотелось. Он уже верил, что рано или поздно вырвется на волю. Это будет справедливо. И втройне справедливо, если он разнесет к чертовой матери это осиное гнездо.

* * *

Черный почти новенький джип напоминал породистого жеребца. Благородные линии, стремительная аэродинамика, потрясающие динамика и сила движения... Сколько помнил себя Елисей, столько и мечтал о такой тачке. И сейчас он просто не верил тому, что его тошнило от этой машины. Он понимал, что это минутная слабость, как понимал, что хочешь не хочешь, а снова нужно садиться за руль. И ехать-ехать...

– Да херня, нет их здесь... – стряхивая капли, буркнул Цукер.

Они оба только что закончили поливать траву у дороги. Короткая остановка, короткая передышка. Вокруг никого и ничего. Только лесопосадка вдоль трассы, только проносящиеся мимо машины. И некому показывать уже затертые чуть ли не до дыр фотографии.

– А где? – нехотя спросил Елисей.

– В Сибири искать надо, он же из тех мест...

– А мы вдоль Волги, до самой Сибири...

– Волга в Каспий впадает...

– Тем более...

– Что тем более?