Братья по разуму

– Сдерживающим фактором станем мы. Если у нас не будет мощного союзника на Альфе, то мы не сможем быстро убедить альфийцев принимать наших переселенцев. На миротворцев никто не соглашается, специалистов примут в очень ограниченном количестве. Мы и миллион за год не разместим. Слишком уж они боятся экспансии с нашей стороны. И обоснованно боятся. Мы им еще ничего не дали, чтобы они нам доверяли. Словам тут не верят, они не настолько отсталые.

Вайди некоторое время молчит. То, что он и без меня знает всё, что я наговорил, несомненно. Он намного превосходит меня в опыте и пожалуй, уме. Так что это был для него вызов – рассказать или нет мне их планы. Пока мои предложения совпадали с их направлением, мне позволяли инициативу, угадал ли я сейчас?

– Почему ты предлагаешь именно Россию для поддержки? Не Китай или США? – после длительного молчания спрашивает Вайди.

– Я не называл страну. Я сказал: «одну из сторон». Нужен анализ, на чью сторону станут Китай и Европа при нашей поддержке России. И, соответственно, другие варианты. У вас есть вся информация, вам легче это сделать. У меня уже мозги плавятся! Как я могу эффективно работать, не зная, что кому обещать?

– Анализ мы делали, – не стал скрывать Вайди. – Он не стопроцентный. Альфийцев трудно просчитать. Возможно образование различных блоков с разницей в силе 40–60 процентов. Вариант с США даёт больше поддержки – 80 % с Китаем и 60 без него. Но в США меньше процент доверия к нам, примерно наполовину ниже, чем в России и Китае. Склонить Китай к союзу с Россией легче, чем Россию к союзу с США. К тому же за Россию еще немаловажный фактор – низкая заселённость. Она легко может принять сто и больше миллионов человек в отличие от остальных. У неё практически пустая Сибирь. С климатом мы быстро разберемся.

– То есть я могу говорить об этом с президентом России? – уточняю я.

– Не обо всём, я уточню круг вопросов доступных для обсуждения. Но я разрешаю начать давление на США. Отправишь официальную ноту странам НАТО, что объявленное ими начало учений противоречит договоренностям о разоружении и вызовет соответствующую реакцию с нашей стороны. Посмотрим на их действия. Они ведь явно решили нас спровоцировать. Хотят увидеть наши возможности, увидят!

Разговаривали мы еще долго, но основное я уже понял. Первый миллион разместится в России, за исключением тех, кто останется работать на Луне. Станут готовить инфраструктуру для приема остальных. Сибирь, Дальний Восток могут принять и полмиллиарда и больше. Климатом станут управлять из космоса, снега в следующем году я уже не увижу. Никто не увидит, полярные льды растопят, быстрое затопление берегов некоторых материков заставит землян уплотниться. А нам появится больше океанской площади для строительства городов. Экосистема Земли никого не волнует, большинство фауны погибнет. Противостоять земляне не смогут, в космосе они нам не противники, от слова вообще, а война на Земле только ускорит процесс захвата. Вопрос только в том, что делать мне? Как мне сохранить ту Землю, в которую я успел влюбиться? Я ведь не супергерой из земных комиксов и у меня нет союзников. Не сомневаюсь, Вайди выполнит своё обещание, и я смогу стать членом Совета на Земле, когда всё это закончится. Еще полгода назад я бы от такой перспективы кипятком писал от восторга, а сейчас на полном серьёзе обдумываю, как помешать планам Совета Содружества. Уж не дурак ли я?

Глава 25

Встреча с президентом получилась поздняя, он задержался в Самаре, где террорист-смертник устроил взрыв в метро. Сорок погибших, более двухсот раненых. Настроение у главы государства сейчас соответствующее.

– У вас Джанги так не бывает? Вот как можно предотвратить такое? – настроится на беседу трудно, понимаю.

– У нас нет. Отсутствие религии решает многие проблемы. – Религия для землян болезненный вопрос, поэтому о ней высказываюсь всегда осторожно.

– А как у вас с нравственным воспитанием? Если не заповеди божьи, то что тогда удерживает людей от совершения неблаговидных поступков? Какая-то идейная составляющая?

– Затрудняюсь ответить вот так сразу, – задумался я. – Для меня как-то с детства были естественны понятия, что воровать или лгать плохо, так меня воспитывали. Преступность у нас есть, но ни в какое сравнение с вашей, она не идёт. У нас все знают, что избежать наказания невозможно.

– И смертная казнь есть? – заинтересовался президент. – Как вы смогли, например, победить коррупцию, в Китае сотнями приговаривают к расстрелу, а меньше казнокрадов не становится.