Братство

Дедами тут звали всех старших, или главных, механиков по кораблю. Наш, в добавок, отзывался на позывной — Гусь, и был, для меня, полумистической фигурой. Начнём с того, что я Гуся ни разу не видел. Он не приходил в кают-компанию есть — мою стряпню ему таскали младшие механической группы, для чего в комплекте посуды был предусмотрен целый набор разногабаритных судков — увидев которые я поначалу удивился, и только получив личные разъяснения, от Весельчака, понял их назначение.

Ни разу за всё время своего пребывания на борту я с ним — с Дедом, не пересёкся, хотя первые дни облазил практически весь корабль.

— Дед? Да вот только что здесь был. — отвечали на мои вопросы, перепачканные смазками и тех жидкостями мехи. — Наверное к валу третьей башни пошёл, грелся он. Вал.

Ну а поскольку всё общение с ними, да и со всеми другими членами экипажа заканчивался одинаково — стандартным вопросом «— ачтоунассегодняпожрать?», то я быстро свернул свои попытки установить знакомство со всем экипажем.

Зачем? Чего напрягаться-то? Жрать захотят — сами прибегут.

Шедшая по коридору парочка, наверное, только что сменились и сейчас парни двигали отдыхать, по инерции продолжая обсуждать какой-то сбой в каком-то втором контуре какого-то охладителя. Признаюсь — я понял только несколько слов из их беседы, невольно став её участником.

— Привет, Сем, — присоединился к первому второй и, не давая мне возможности ответить тут же задал стандартный и до чёртиков надоевший мне вопрос. — А че у нас на ужин?

— Ужин, — буркнул я универсальный ответ и двинулся дальше, не размениваясь на приветствие.

— Что это с ним? — Несмотря на то, что я от них удался, продолжение их диалога я слышал хорошо, даже слишком — в реакторной было шумно и парням постоянно приходилось общаться между собой на повышенных, что поделать — везде своя специфика…

— Сам не видишь? В броне, да ещё и грязной — это пока мы гайки вертели он в абордаж ходил.

— И не побоялся? А с виду и не скажешь.

— Внешность она того, обманчива бывает. Я тебе что скажу — познакомился я как-то с одной красоткой…

— Погоди. Слушай — а если мы во втором перемычку на…

К счастью я уже достаточно от них удалился, что избавило меня от дальнейшего подслушивания.

На камбузе, или как выразился Самарин — в моей норке, всё пребывало по-прежнему — кастрюли с пловом смирно стояли на своём месте, да и вообще, похоже, что никто сюда не наведывался за время моего отсутствия. Это одновременно и радовало, и настораживало — до сего момента любой из членов экипажа считал своей обязанностью проверить статус камбуза и, особенно, холодильника — причём глубина инспекции была обратно пропорциональна моему присутствию — несколько раз я буквально пинками выгонял страждущих, проникших сюда за время моих отлучек. Кто-то из таких исследователей даже умудрялся покинуть мою норку с добычей — куском колбасы, яблоком или ещё с чем-либо быстро стыренным, становясь героем в глазах своих товарищей. Ну а постоянность таких набегов наводила меня на мысль, что среди экипажа развёрнуто настоящее соревнование — кто сумеет стырить побольше. Негласное, конечно, соревнование.

Но на сей раз сюда никто не заходил — и это было странно, впрочем… Пожав плечами я списал это на Боевую тревогу и принялся готовить тесто для плюшек — обещал же, теперь сделать их, да сделать так, что бы абордажники лопали постанывая от удовольствия — это уже был вопрос моей личной гордости. Замешав обычное тесто, я поставил его подниматься, а сам принялся готовить спец начинку. Для неё я выбрал изюм, и, припомнив пожелание Роже насчёт коньяка, потянулся было к полке с алкоголем, но, достав пузырь неплохого коньяка задумался — а не жирно ли будет? И изюм, и коньяк? Слипнется! В смысле — перебьются.

Накапав себе рюмочку и благополучно её употребив, на закуску отлично подошёл промытый изюм, я поставил её — бутылку в смысле, на прежнее место. Не… Такой ценный продукт и так вульгарно тратить? Да ни в коем случае!

Коньяк был действительно хорош — на камбузе сразу стало светлее, да и приятное тепло начало медленно разливаться по телу, настраивая меня на благодушный и местами мирный лад.

Возникшее поначалу желание отомстить десантникам, добавив в плюшки перца ушло.

В конце концов парни виноваты не были, да и делать крайним Роже я так же посчитал неверным — он, как и подчинённые ему бойцы, всего лишь выполняли приказы сверху, а шутить шутки с Самариным или, тем более с Весельчаком, мне было и не с руки и не по рангу. Но отомстить следовало и, достав с полки, где у меня стояли баночки, полные различных приправ ту, в которой хранился чёрный перец, я вытряс одну горошину себе на ладонь.

— Что ж… — Я подкинул её на ладони и усмехнувшись отправил чёрный шарик в тесто, высыпав вслед ему горку изюма. — Посмотрим, кто у нас счастливчик.

— Вниманию экипажа! — голос Весельчака, раздавшийся из динамиков, заставил меня вздрогнуть от неожиданности. — Транспорт объявляю условно безопасным. Суперкарго — приступить к перемещению грузов на Бубалюс.