Брелок и противовес

Человек, только что поднявшийся на борт, поклонился капитану и заговорил с ним по-голландски. Выражение лица капитана во время этой беседы изменилось, видимо, как и его мнение о мастере.

– Не бойтесь, мадам, – после доверительной беседы с мастером Макито обратился ко мне капитан, – мастер хотел увидеть воочию прибывших иностранцев, надеясь почерпнуть новое впечатление для своего искусства.

– Искусства… какого рода? – с волненьем в голосе спросила я.

Капитан наморщил лоб, пытаясь вспомнить, а затем снова обратился к мастеру.

– Он называет это «нэцукэ».

– Вы имеете в виду нэцкэ? – я чуть не лишилась чувств от догадки, что судьба Франсуа и моя станут мне известны из этого разговора. – Мне нужно поговорить с этим человеком наедине.

– Боюсь, он не знает французского, но как мадам будет угодно.

Мастер Макито обернулся в мою сторону и поклонился. Его ноги были обуты в дзори – традиционную японскую обувь, надевающуюся на носки «таби» и представляющую собой плетёные сандалии из тростника. Наряд мастера Макито состоял из кимоно с широкими рукавами и без единой застёжки, запахивающегося слева направо, и надетых поверх кимоно юбкообразных штанов в складку. Франсуа в своих письмах ко мне часто описывал различные мелочи из жизни японцев, не упустив возможности описать и их одежду, поэтому облик мастера Макито не вызвал у меня удивления. Не тратя более ни минуты, я знаком показала мастеру следовать за собой.

Мы вошли в мою каюту. Стены, дорожный сундук с моими платьями, небольшой стол да пара книг – вот что предстало перед глазами мастера, медленно переводящего взгляд с одного предмета на другой, словно меня в комнате не было вовсе. Его спокойствие стало последней каплей, переполнившей чашу моего. И не имея возможности больше скрывать переполняющие меня чувства, я разрыдалась.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, когда Макито повернулся ко мне и снова поклонился.

– Я узнал вас. С первого взгляда. По глазам. Франсуа много рассказывал мне о вас, – произнёс он на французском языке с лёгким акцентом.

Сперва я не нашла сил или слов, чтобы ответить, но вся будто бы обратилась вслух.

– Я вижу, вы волнуетесь и даже боитесь узнать правду. Но к чему это волнение? Разве оно – сила?

– О, это великая сила, – ответила я.

– Неужели? Разве оно, а не нечто большее, направило вас сюда?

Я снова промолчала, не зная, что сказать.

– Ну что ж, тогда докажите мне, что волнение – это сила! Используйте его, чтобы сдвинуть этот предмет, – и мастер снял с пояса миниатюрную фигурку в виде пузатого и улыбающегося монаха, – это нэцкэ Хотэя. Да, то самое нэцкэ, которое так долго ждал ваш муж.

«Это шутка?» – подумала я, но мастер смотрел на меня внимательно и даже испытующе, словом, я не могла заподозрить его в несерьёзности. Я представила, что в руках у меня мой дорожный сундук, который я наполняю всеми своими переживаниями. Я подумала обо всём том, что заставляло меня волноваться с тех пор, как Франсуа покинул наш дом. Я чувствовала, как голову схватывает железным обручем, но продолжала думать и смотреть на фигурку, которая, естественно, даже не шелохнулась.

– Мне кажется, – улыбаясь, ответил мастер, – что волнение – это вовсе не ваша стихия. Сказать, что сделал бы я, будь я на вашем месте?

– И что же?

– Я бы постарался унять своё волнение – от него больше беспокойства, чем пользы, – и узнать, что Франсуа ждёт вас в моей лодке.

– Но как это возможно?

– Не волнение, а действие – великая сила. С тех пор как Франсуа перестал получать письма от вас, он использовал все возможные средства, позволившие узнать, что ваши друзья последний раз видели вас перед отплытием из Бордо. С тех пор мы вдвоём отслеживали все прибывающие корабли.

– Но как же император?

– Мои нэцкэ теперь в милости у императора, а значит, и я сам. Да и торговые связи с голландцами разрешены.

– Тогда чего же мы… чего же я жду? – схватив на руки ребёнка, я уже готова была выскочить из каюты, но на минуту остановилось.

Невозможно было поверить, что я наконец-то покидаю свою «клетку». Я имею в виду вовсе не то, что здесь меня держали в неволе, а то, что всю дорогу я находилась в плену своих собственных мыслей и опасений. Мне нужно было немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью: больше этой клетки не существует.

Мастер Макито в очередной раз поклонился мне и вышел. Тогда я в последний раз окинула взглядом свою каюту и последовала за ним.

Все главные ценности были при мне – сладко спящий на руках ребёнок и сердце любимого человека, ожидавшего меня в лодке мастера Макито. Попрощавшись с командой и капитаном, я навсегда исчезла из их жизни, как и из жизни всех тех, кого я оставила, покидая Францию…

Глава 20

Звук шагов в коридоре. Хлопнула дверь. Кто-то склонился над спящей Дашей и выхватил из-под её головы подушку, разрушая хрупкий мостик между заблудившимися реальностями, возникающий только во сне…

– Даша, сколько можно спать? – закричала Карина почти в самое Дашино ухо. – Ты, должно быть, уже побила мировой рекорд!