Бремя империи

Сатир выдохся через пятьдесят пять минут — когда Али стал аж красным — он почему-то плохо переносил жару, несмотря на то, что был турком и родился на Востоке — а я начал психовать, что для точной стрельбы и вовсе противопоказано. На какой-то момент я подумал, что это не более чем ловушка и охранники свободной смены подбираются к нам. Но этого быть не могло — Али перекрыл все подходы к нашей лежке тонкими, едва ли не в несколько молекул толщины нитями. Порвешь хоть одну из них — тревога. Прибор был у Али на руке — и противнику он попасть был никак не должен. Он явно указал бы на армию — больше этой мобильной системы охраны периметра нигде не было…

Наконец, Сатир начал подниматься…

— Дистанция

— Тысяча сто восемьдесят один

— Ветер

— Слабый. Три влево…

Стрелять надо сверху вниз — да еще и учесть, что часть своего пути пуля полетит над водой — а влажность там другая, да и испаряется она под таким то жарким солнцем, что тоже требует небольшой поправки…

Сатир встал в полный рост, потянулся, глядя на солнце — и мой палец сам нажал на курок…

Пуля на таком расстоянии летит долго, очень долго… Изображение в оптическом прицеле, выведенном на максимальную дальность, смазалось от отдачи — но через мгновение все снова стало четко видно. И я увидел, как Сатир лежит животом вниз прямо на мраморных ступенях — а к зеленоватой, соленой воде течет, стремиться слиться с ней багровый ручеек…

Дело сделано…

В следующую секунду и я и Али отпрянули — снайперская пуля щелкнула о камень, выбив каменную крошку в опасной близости от нас. Мы переглянулись — говорить ничего и не было нужно. Мы учились вместе, одному и тому же и в таких случаях понимали друг друга без слов…

Опасность. Так быстро они не могли понять, где находится снайпер. Если не знали заранее…

Хватанув винтовку я сиганул вниз, следом за Али — успев уйти от пулеметной очереди, свинцовой метлой прочесавшей то место, где мы лежали. Совсем рядом с нами новая снайперская пуля срезала толстую ветку…

— Валим! Меняем отход!

Кто-то сдал — иначе этого просто не могло быть!

Машина ждала нас в километре — но в этой ситуации идти до нее было нельзя — там нас вполне могла ждать засада…

— К дороге! — выдохнул я, таща тяжеленную винтовку и стараясь не упасть. Зелень, кусты, камни, треск ветвей, тяжелое дыхание — все это слилось в нечто единое под названием «погоня». Она уже дышала нам в спину — и я это знал…

План был единственный — захватить первую попавшуюся на дороге машину, желательно без лишней крови, проехать на ней километров несколько, чтобы оторваться — и уходить пешком. На пересеченной местности выследить двух разведчиков-диверсантов военно-морского флота, если они не хотят быть выслеженными — дело непосильное.

Задыхаясь, мы выскочили на узкое дорожное полотно, вьющееся между холмами…

— Машина… — выкрикнул Али

Я мельком глянул на выезжающий из-за резкого поворота черный британский «РейнджРовер» — и адреналин, которого и так уже было немало, буквально хлестнул в кровь сплошными потоком…

— Контакт!

Вскинув винтовку, я выстрелил — с рук, навскидку, целясь по месту водителя. Громыхнуло, отдача обожгла болью руки — внедорожник завилял, тормозя. Даже отсюда было видно, как тонированное лобовое стекло со стороны водителя изнутри забрызгало красным…

Али уже стрелял — севастопольская подготовка не прошла даром. Мгновенно кувыркнувшись на раскаленном асфальте дороги, он пришел на колено и уже поливал огнем салон Рейнджа из автомата «Скорпион». Это оружие производилось в Богемии и отличалось особой точностью — непрерывной очередью все тридцать пуль ложились в мишень, равную по размерам автомобильной дверце — вот за что его так любили политические террористы всего мира…

Искалеченный, с разорванным пулями салоном, Рейндж катился по инерции прямо на меня — но я стол словно во сне — не двигаясь с места. Сбоку что-то кричали, что — я не понимал…

— Ты что, совсем охренел?!!!

Пробегая мимо меня, Али со всей силы толкнул меня в плечо — и тут все встало на свои места, появился звук и мир закрутился с прежней скоростью. Оцепенение после выстрела, странное и необъяснимое, прошло…

Машина остановилась всего в пяти метрах от меня, немного не доехав. Закинув винтовку за плечо, я подбежал к ней, распахнув переднюю дверь справа — и изрешеченное пулями тело буквально вывалилось на меня…

В салоне разило кровью — запах был такой густой, плотный, даже едкий, каким он бывает лишь на бойне. Первым погиб водитель — моя пуля, пущенная навскидку, пробила лобовое стекло, его тело, спинку сидения и застряла в теле того охранника, что сидел за ним и уже готовился высунуться из окна чтобы стрелять по нам. Все лобовое стекло было забрызгано красным, испещрено дырами — хорошо что небронированная машина. Впрочем, от триста тридцать восьмого калибра не спасет и броня…