Бремя равных

Разумеется, ничего принципиально невозможного в ее рассказе нет. Просто.... Просто все это слишком хорошо укладывается в его собственные гипотезы. А полная ясность в науке-вещь коварная. Она может обернуться голой предвзятостью-когда ученый видит в явлении только то, что хочет видеть. Взять хотя бы этот храм... Ребята облазили весь остров и все дно вокругникаких намеков на окна и подводный ход нет. Не хочется пока говорить об этом Нине, похоже, что храм ей примерещился.

С другой стороны, совсем уж невероятные "чудеса" с белым фонтаном и ожившими маками произошли у него на глазах, а никакого правдоподобного объяснения этому нет.

И Уиcса нет. Если Нина ничего не напутала, Пану уже вряд ли придется беседовать с дельфинами.

Но сдаваться рано. Надо все еще раз проверить, надо как можно чище отмыть золото от песка, чтобы другим не пришлось начинать с нуля. Даже эта неудавшаяся экспедиция дала много-пусть пока не открытий, а только направлений поиска-для самых разных наук: историкам-об истоках религиозных культов Крита и Киклад, психобиологам-о возможностях пента-волны, музыкантам-о новых принципах гармонии, физиологам-о проблеме звуковидения... Может, и в космическом деле Антропова появилась новая многообещающая страница...

А если бы экспедиция удалась полностью?

Пан встал. Голова еще немного кружилась, под лопаткой покалывало, но приступ прошел. Можно снова работать. Надо работать.

Сейчас самое главное-разобраться вот в этой пленке. Вчера Нина сияла в лазарете энцелокинограмму зрительной памяти. Это, к сожалению, не лента видеомагнитофона, но все-таки документ, из которого можно вытрясти крупицы истины, если хорошо покопаться. Не очень удобно копаться в чужих воспоминаниях, но что поделаешь/Нина сама настояла на съемке. А для тажой съемки нужно не толыко мужество, но и чистая совесть человека, которому нечего скрывать от других...

Пан сел было за -проектор, но над дверью заливисто залопотал звонок.

Карагодский вошел, сияя очками, торжественный и суровый.

- Извините, Иван Сергеевич, за вторжение, но нам необходимо побеседовать совершенно конфиденциально. Обстоятельства складываются так, что я вынужден принять кое-какие меры, но я хотел бы предварительно согласовать их с вами. Хотя бы для того, чтобы у нас не возникло никаких недоразумений.

Пан сузил глаза. В последнее время Пан начал испытывать к академику если не расположение, то уважение. Из-под маски всезнающего мэтра снова выглянул любопытный Венька-а молодость не возвращается зря. Карагодский стал задумываться и примечать: любопытная мыслишка о связи точек для иглоукалывания с пента-волной... С этим стоит повозиться.

- Но сейчас Карагодский ему не понравился.

- Я вас слушаю, Вениамин Лазаревич.

- Вы смотрели энцелокинограмму Нины Васильевны?

- Да, смотрел.

- И что вы окажете по этому поводу?

Пан пожал плечами, слегка удивленный:

- Пока, наверное, ничего не скажу. Ее надо расшифровать. И, разумеется, с помощью самой Нины. Во всяком случае, это очень ценный документ.

- Ценный документ? Пожалуй, вы правы,- Карагодский хмыкнул.- Только расшифровывать там нечего. Я толыко что просмотрел все с начала до конца. Нина Васильевна тяжело больна.

- Что-что?

- Да. Я смею утверждать, что вся эта пленка - запись типичного параноического бреда, вызванного глубоким психическим потрясением и постоянной близостью дельфина. И именно вы, Иван Сергеевич, довели ее до такого состояния-вашими сумасбродными теориями, всякими пента-сеаисами и прочей чепухой. Вы толкнули ее на опрометчивый поступок, едва не закончившийся трагедией, и даже сейчас, после всего, вы продолжаете потакать ее галлюцинациям вместо необходимого лечения, чем усугубляется и без того тяжелое состояние...

- Послушайте, что за чушь вы несете?

- Чушь?

Карагодокий медленно залился краской, сунул руку в карман и, потрясая бумагой перед лицом Пана, закричал неожиданным фальцетом:

- Данной мне властью я запрещаю вам продолжать опыты! Слышите? Запрещаю!

- Простите,- Пан пружинисто встал перед Карагодским.- Простите, Вениамин Лазаревич, я вас не понимаю. Вы говорите не на том языке. Вы говорите на языке давно умершем, и, как я думаю, давно позабытом. Этот язык изобрели мелкие хищники, которые пытались запугать науку и превратить ее в услужливую домработницу. Нет этих хищников, они давно вымерли, их трупы сгнили на мусорной свалке истории - только вот язык, нет-нет да и оживет. "Данной мне властью..." Какой властью? Кто вам ее дал?

- Я говорил с Москвой. Я описал цель и направление вашей работы, суть и значение ваших "экспериментов"-с ваших же собственных слов. Вот радиограмма... "В связи с чрезвычайными обстоятельствами... временно прервать исследования по программе профессора Панфилова... научно-исследовательское судно "Дельфин", аппаратуру и подопытного дельфина по кличке Уисс передать в распоряжение академика Карагодского... всем научным работникам всемерно помогать выполнению программы академика Карагодокого..."