Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии

Когда в декабре 1915 г. в Россию с требованием от Франции направить 400 тысяч русских солдат на зарубежные фронты прибыл французский сенатор Поль Думер, генерал Алексеев был категорически против. Он справедливо считал, что русские солдаты принесут больше пользы общесоюзному делу на своем фронте. Однако государь настоял на политическом решении данного вопроса. Правда, французское требование было урезано до семи бригад общей численностью менее 100 тысяч человек. В действительности, всего были посланы четыре Особые бригады, службу в которых за два года прошли в общей сложности около 60 тысяч человек.

1-я и 3-я бригады были отправлены во Францию, 2-я и 4-я на Балканы. Роль этих соединений была различной. Во Франции две бригады (примерно одна дивизия) были почти незаметны на общем фоне 160—170 дивизий союзников. На Балканах же воевали всего два десятка дивизий союзников (самых разных — французских, английских, сербских, итальянских, потом еще греческих). Там роль русских войск была значительнее не только количественно, но и но вкладу в боевые операции. Уже 6 (19) октября 1916 г. французский главнокомандующий генерал Саррайль в приказе по Восточной армии (так назывались международные войска союзников на Балканах) отмстил храбрость русских войск в боях за город Флорина на севере Греции.

Влияние революции 1917 г. не обошло и эти наши войска за границей, однако было бы неверно сводить к нему все случившееся с ними. Известно, что хотя в советское время существовала установка всюду в революционном движении искать «руководящую роль партии большевиков», однако даже автор фундаментальной работы^{57}

о русских войсках во Франции не смог обнаружить там никакой большевистской организации. До русского контингента на Балканах эхо революции вообще докатывалось с огромным запозданием. Так, солдатские комитеты, учрежденные приказом Временного правительства в мае 1917 г., были образованы там только в августе, а введенные в июле «военно-революционные суды» — лишь в ноябре, уже после падения Временного правительства.

Значительно сильнее на эти войска влиял общий революционный кризис, охвативший в то время Западную Европу. Явления разложения стали отмечаться в русских бригадах во Франции уже зимой 1916/17 г. Летом 1917 г. в самой французской армии волнения происходили в 16 корпусах из 36^{58}! Под их непосредственным влиянием солдаты 1-й русской бригады, расквартированные в местечке Ла-Куртин, стали требовать отправки на Родину. Силами более свежей 3-й бригады ла-куртинский мятеж в сентябре 1917 г. был подавлен. Одна русская военная часть стреляла в другую, причем по приказу французского командования, за два месяца до того, как первые выстрелы Гражданской войны раздались в самой России.

После падения Временного правительства, 3 (16) ноября 1917 г. французский военный министр Жорж Клемансо издал приказ, согласно которому военнослужащие русских Особых бригад подлежали сортировке на три категории: желающие сражаться в рядах французской армии, согласные работать на французскую армию, несогласные делать ни то ни другое. Последняя категория подлежала отправке на каторгу. Чтобы уяснить всю «пикантность» ситуации, вспомним, что в это время Россия еще не заключила перемирия и формально числилась по-прежнему воюющей на стороне Антанты.

Среди солдат 1-й и 3-й бригад во Франции решили записаться во французскую армию 252 человека (по другим источникам 266). 11,5 тысячи записались в рабочие отряды. Около 5 тысяч предпочли всему этому каторгу в Алжире. Они присоединились к уже находившимся там примерно 8 тысячам осужденных участников ла-куртинского мятежа^{59}

.

Эта же система «трияжа» в январе 1918 г. была применена к русским солдатам на Балканском фронте. Около 500 военнослужащих 2-й и 4-й Особых бригад завербовались во французскую армию. Примерно 1200 стали военными рабочими. Около 12 тысяч добровольно отправились на каторгу^{60}. Судьба этих каторжан исследована только в одной работе^{61}, причем число наших соотечественников, навсегда оставшихся в песках Сахары, до сих пор неизвестно даже приблизительно.

Отметим международно-правовой аспект вопроса. Коль скоро Россия вышла из войны, то на ее военнослужащих должен был распространяться статус граждан нейтрального государства. Если Франция не нашла в себе достаточно великодушия, чтобы позволить этим солдатам после всего, что они сделали для союзников в 1916 и в начале 1917 гг., вернуться на Родину, то она обязана была, по крайней мере, уважать их права как интернированных лиц. Вместо этого Франция применила к русским подданным такие же нормы, как к завербованным солдатам своего «Иностранного легиона».