Бретонская колдунья (сборник)

Но Ала ад-Дин вдруг засмеялся и вышел из комнаты. А когда вернулся, то держал блюдо, на которое положил драгоценные камни из сада в горе.

«Возьми это и подари султану, матушка! – сказал он. – И султан не задаст тебе ни одного вопроса. Это – ответ на все вопросы мира!»

Матушка Ала ад-Дина взяла блюдо, покрыла его платком, накинула покрывало и пошла в диван[63].

О, мой цвэточек, еще немного – и будут кричать призыв к утренней молитве! Давай спать!

Глава V

«Что задумала эта лиса Фатима? – ломала голову Бибигюль. – Она сто раз могла продать свою купленную за бесценок полудохлую девицу. Но люди говорят, пока она даже слышать об этом не хочет. Что ей надо? Почему медлит? Неужели ждет продажи французской принцессы, о дочь шайтана! Какую хитрость она готовит? Нельзя пускать это дело на волю Аллаха. Берегись, Фатима!»

* * *

Для Жаккетты настал новый этап испытаний.

Сразу после утренней трапезы Масрур принес в комнату маленький, но увесистый сундук.

Фатима принялась доставать оттуда грубые, чугунные, страшно тяжелые украшения. Больше похожие на вериги мучеников.

– Надевай, мой цвэточек! – довольно сказала она. – Этот браслет на ногу, этот браслет на руку, этот браслет на плечо. Этот пояс на бедра, это ожерелье на шею.

– Что это? – запаниковала Жаккетта. – Они же страшные!

– Пусть страшные, главное – нужные! Надевай! – приказала Фатима.

Жаккетта с опаской принялась надевать браслеты, пояс и ожерелье. «Украшения» придавили ее к земле не хуже мешка с зерном.

– Теперь иди! – скомандовала Фатима.

Жаккетта, волоча ноги, пошла.

– Стой! – хлопнула в ладоши Фатима. – Ты идешь, как заморенный верблюд! Надо ходить, чтобы твоя неземной красоты маленькая ножка скользила по лугу и не пригибала цветы к земле!

– Тяжело же! – заныла Жаккетта. – Они меня как жернова вниз тянут!

– А что ты хочешь, мой цвэточек? – всплеснула руками Фатима. – Ты должна носить украшения, как одежду, – словно нет ничего! Захочет господин подарить своей любимой женщине золотой браслет – ты должна носить его так, будто нет никакого браслета! Господин удивится: «Я подарил слишком маленькую и легкую вещь!» И подарит еще браслет. А если ты согнешься, как ветка под тяжестью яблока, господин подумает: «Совсем тяжело моей бедной любимой розе!» И не станет дарить другой браслет! Понимаешь?!

* * *

Фатима гоняла Жаккетту до тех пор, пока та не притерпелась к браслетам, поясу и ожерелью.

«Теперь меня даже ураган с места не сдвинет! – думала Жаккетта. – Мало того что я стала толще себя в два раза, так и навешано на мне… Лошадь такую тяжесть не повезет! Трудно быть восточной женщиной!»

* * *

Просто таскать неподъемные украшения, оказывается, было мало. Нужно было носить их правильно.

Жаккетта, вся в поту, ходила туда-сюда по дворику, проклиная тот день, когда мама родила ее под кустом.

Фатима, сидя в тенечке и поигрывая опахалом, командовала:

– Спину держи, голову подними! Масрур! Дай этому неуклюжему ослику кувшин на голову!

Масрур, сокрушенно мотая головой, водрузил на голову Жаккетте большой кувшин.

– Вот правильно, голова должна прямо сидеть на шее! А теперь иди плавно, чтобы колокольчик на ножном браслете звенел небесной музыкой!

Жаккетта, кляня все на свете, попыталась идти плавно.

– Это плавно? – охнула Фатима. – Твой браслет звенит, как дырявое ведро! Люди будут убегать с твоей дороги! Они будут думать, больной проказой человек ковыляет! Ты должна звенеть браслетом так, чтобы господин не видел тебя, а уже думал: «Мой золотой цвэточек идет!» И его второе сердце тянулось бы в твою сторону, как магнит к железной горе!

Впечатлительная Жаккетта ойкнула и, споткнувшись на ровном месте, упала.

Кувшин разлетелся вдребезги.

– Масрур, давай новую посуду, – невозмутимо сказала Фатима. – Ослик плохо видит дорогу. Пусть разобьет хоть все кувшины в доме, – возьмем еще у соседей, но дело сделаем!

Масрур убрал черепки и принес новый кувшин.

– Иди, мой цвэточек! – командовала Фатима. – Так, так, нога плавно, спина прямо. Завтра повесим тебе браслеты еще тяжелей! Все украшения, что будут висеть на тебе, – это твое неотъемлемое имущество по Закону Аллаха. Поэтому висеть должно много. Я делаю из тебя дорогую женщину!

* * *

Вечер все-таки настал.

Жаккетта, уставшая больше, чем если бы она пахала в поле, без сил свалилась на свой тюфяк.

А свежая, как только что испеченный пончик, Фатима продолжила сказку:

– Матушка Ала ад-Дина взяла блюдо и пошла в диван султана. Там она стала в уголок и простояла все время, пока султан принимал людей и разбирал их жалобы. И женщина ничего не сказала султану.

И пошла домой.

Ала ад-Дин увидел полное блюдо, и печаль охватила его сердце.

Но матушка сказала: «Я ничего не говорила султану. Пойду завтра».

И ходила так семь раз, и все стояла в уголке.

Наконец султан заметил, что одна бедная женщина приходит в его диван, стоит в уголке и ничего не просит.

Он велел визирю позвать эту женщину.

«Что тебе надо? – спросил султан. – Почему ты так долго ходишь, но не говоришь своей просьбы или жалобы?»