Бригантина, 69–70

Пластинчатых ежей не едят. Вероятно, из-за крайней скудости содержимого. Сердцевидные ежи весьма редки, и Великий истребитель очень ими дорожит. Поэтому я попробовал лишь черных и зеленых. Попробовал и остановился на зеленых — интермедиусах.

Я читал, что морской еж — высший деликатес. В ресторанах Флориды его подают за бешеные деньги. Эксцентричные супружеские пары специально проводят летние каникулы в бухтах, где есть ежи. Князь Монако однажды заказал для очередного приема все тех же ежей, которых доставили на самолете в замороженном состоянии. Одним словом, было достаточно оснований попробовать ежей.

Я вскрывал их ножом. Скелет лопался с противным фарфоровым хрустом, и глазу открывалось содержимое: черноватая жидкая масса с какими-то камушками и четыре оранжевых мазка на внутренней поверхности скелета. В мазках — вся прелесть. Это икра (или молоки, так как различить можно лишь под микроскопом) морских ежей. Как передать ее вкус? Это нечто среднее между маслянистостью лучшей стерляжьей икры и сладостью сока в крабовых банках. Это хвост лангусты, превращенный в нежнейшую эмульсию. Это знаменитый рачий соус, сгущенный в сбитые сливки. И еще нечто, о чем я просто не умею сказать.

Все же миллионеры не дураки. Морские ежи — это лучшее из всего, что может дать море. Впрочем, никто на станции ежей не пробовал. Даже самый смелый экспериментатор обычно редко пускается на эксперимент за обеденным столом. Но Великого истребителя я, кажется, убедил.

Теперь о том, как я открыл обиталище пластинчатых. Заодно это будет рассказ и о подводном зиккурате. Но я забыл рассказать об одной особенности морских ежей, которая сильнее всего сближает их с сухопутными. Как и обитатели наших лесов, морские ежи любят нанизывать на иглы всякую всячину: почерневшие клочки морской капусты, раковинки, какие-то деревяшки и даже дырявые скелеты своих же братьев ежей. Некоторые совершенно скрываются под этой странной оболочкой. Зачем они так поступают? Скорее всего маскируются. Но от кого? Рыбы вряд ли решатся атаковать утыканное иглами сокровище, кальмары — тоже. Может быть, ежи боятся большого камчатского краба? Этот колючий броненосец может, конечно, расколоть ежа, но он не вылазит на мелководье. И осьминог тоже любит тихие местечки, где поглубже да похолоднее. Очень интересно мне было узнать, от кого прячутся ежи. Неужели они так быстро раскусили человека? Значит, это Великий истребитель за каких-нибудь три-четыре сезона воспитал в них столь интересную защитную реакцию? Понятно, что такое предположение можно было выдвинуть лишь в шутку. Кроме того, я знал, что ежами охотно лакомятся дальневосточные каланы.

И все же очень интересна эта аналогия в использовании игл у морских и сухопутных ежей. Ведь редко форма диктует содержание в столь чистом виде. Небось «коротковолосые» пластинчатые так не поступают. Попробуй наколи на себя что-нибудь, не имея достаточно длинных и острых игл!

Кстати, этих острых игл больше всего боятся водолазы. Ежовые иглы легко обламываются и прочно застревают в ранках. Такие ранки очень болезненны и долго не заживают. Я сам выковыривал заостренной спичкой остатки крошащейся иглы из пятки Володи. Причем делал это прямо на берегу, поскольку чем скорее прочистишь рану, тем скорее она заживет. Так что, очевидно, дурная слава ежей ими заслужена… Но мой микроскопический, конечно, опыт все же заставляет меня относиться к ежам с большей снисходительностью. Со смелостью неведения я отрывал их от камней голыми руками. И вскрывал, держа незащищенными пальцами. Даже случайно наступал на них в воде. Ощущение, конечно, не очень приятное, но кожа оставалась целой. Зато острые раковины японской устрицы оставили мне на память не один глубокий порез. Эти проклятые устрицы можно сравнить лишь с битыми бутылками.

Правда, в ранах они не застревают и никакого специфического яда не содержат.

Но пора вернуться к пластинчатым ежам и подводному зиккурату, который я обнаружил в прекрасной бухте Копакабана. Об этой бухте мне рассказал Володя.

— Видите вон ту сопку? — спросил он, показывая на зеленый гребень, поросший скрюченными дубками с плоскими, причесанными ветрами кронами. — К ней ведет тропинка. Она огибает сопку, спускается в небольшой распадок и вновь забирается на гору, ту, дальнюю, голубую. Оттуда видна бухта. Спускайтесь прямо по склону. Только снимайте с себя клещей…