Бригантина, 69–70

«Время шло, надо было что-нибудь придумать. Но что? Чего я еще не пробовал? Все, что мог, я, по-моему, сделал. И тут меня осенило, — вспоминал Уиллис, как он врачевал себя в Тихом океане. — Я взял канат толщиной полдюйма, пропустил сквозь блок, свисавший со шлюпбалки, вделанной в пол каюты около самой двери, один конец захлестнул вокруг колен, а другой потянул. Постепенно я поднимал нижнюю часть тела, все время прислушиваясь, не усиливается ли боль. В конце концов на палубе остались лежать только мои плечи. Тогда я закрепил канат. Как будто стало немного легче.

Я раскачивался вместе с плотом взад и вперед, пытался повернуться то в одну сторону, то в другую… Я то подтягивал себя, чуть ли не оставаясь стоять на голове, то отпускал, то повисал на одной ноге, стараясь определить, при каком положении боль в животе притупляется.

В восемь часов вечера я почувствовал облегчение. Я даже вздремнул в подвешенном состоянии. До живота еще нельзя было дотронуться, но защемленный кусок кишки ушел, по-видимому, внутрь. Только убедившись, что это действительно так, я осторожно опустился на палубу. Долго еще я лежал без движения, не веря, что опасность миновала.

Какой прекрасной мне показалась сразу ночь, каким великолепным море».

Теперь это средство чуть было не привело к беде. «Малышка» была недостаточно остойчива, чтобы выдерживать 138 фунтов его веса, поднятых так высоко от центра тяжести яхты, и едва не опрокинулась.

В 1966 году «Малышка» прошла сквозь шесть штормов и ураган, названный «Цилия». И хотя он не взял на этот раз на лодку ни одного живого существа, Уиллис не был одинок. Два буревестника почему-то решили сопровождать суденышко, очевидно находя, что охотиться рядом с ним лучше, чем в открытом океане.

Но доморощенная терапия оказалась бессильной. Грыжа доконала его, и ему пришлось прекратить плавание в районе 56° западной долготы и 40°50′ северной широты. Он остановил встречное грузовое судно, следовавшее на восток, и попросил сообщить о своем недуге береговой охране Соединенных Штатов. Не прошло и дня, как из-за горизонта появился катер и принял на борт Уиллиса и его лодку.

«Чувствуя себя предателем по отношению к лодке и к морю, — вспоминал Уиллис, — я нежно положил руку на борт „Малышки“ и сказал: „Ничего, мы еще вернемся“.»

Они совершили новую попытку в 1967 году, отправившись по тому же маршруту 2 мая, и снова потерпели неудачу.

Уиллис был приверженцем системы йогов, верил, что человек, научившись правильно регулировать частоту дыхания, сможет продлить свою жизнь настолько, насколько ему потребуется: «На опыте моего путешествия я познал, что море хочет подчиниться человеку. Каждое его движение сопровождается контрдвижением в пользу человека. И точно так же, думал я, земля и все на ней сущее. Природа хочет подчиниться нашей воле. Исходя из этого, философ может добавить, что то же самое относится к смерти и вечности: они тоже хотят подпасть под власть человека…

Человек разрушается и становится немощным стариком, когда допускает сокращение своего дыхания», — часто повторял он.

Беда, однако, была в том, что некоторые ритмы дыхания погружали Уиллиса в транс, и иногда он по два дня не приходил в сознание.

Во время одного из таких каталептических состояний польское рыболовное судно подняло «Малышку» и Уиллиса к себе на борт.

Уиллис был не из тех, кто опускает голову. И он вновь отчалил весной 1968 года, отправляясь все туда же. В другие сезоны он встречал в море немало судов, но на этот раз ему повстречался всего лишь один ирландский корабль. Встреча произошла две недели спустя после отплытия, в каких-нибудь 360 милях к востоку от Монтаука. Уиллис сказал, что все в порядке и что он ни в чем не нуждается.

Кто-то спросил Уиллиса, не страшно ли ему одному в море. Он ответил: «А разве не страшно быть одному в соборе?»