Бригантины поднимают паруса

– Так саудиты и местные шейхи тоже евреи?

– А ты как думал?

– То-то мы их уже бомбим, – сообщил я с набитым по-мароккански ртом, – подбираемся к Израилю.

Ее лицо потемнело, глаза строго блеснули.

– Даже не шути так. Наша страна в самом деле окружена врагами, как и Россия. Только Израиль не такой громадный, как ваша необъятная и промерзшая. Нас в самом деле мечтают уничтожить полностью, а вас только покорить и нагнуть.

– Почему так?

– Русских можно покорить и превратить в рабов, – ответила она, – а евреев можно только уничтожать, рабству всегда предпочитали смерть.

– Ого, – сказал я. – Ладно-ладно, я знаю историю взятия римлянами вашей последней крепости.

– Тогда не зли меня!

– Ты ешь, – ответил я с сочувствием. – Чтобы драться, нужно хорошо кушать. Иначе не вырастешь. А потом мы с тобой спина к спине против всего мира.

Некоторое время ели молча, я думал с сочувствием, что Россия из-за своей громадности не так остро ощущает угрозу, а вот им в самом деле каждый день может сниться, как арабские страны наносят одновременный удар со всех сторон… Даже ядерное оружие не поможет, фанатики не считаются с потерями, иначе не существовало бы шахидов.

– Кофе эспрессо? – спросила она.

– Двойной, – ответил я. – В большую чашку. И сахару пять ложечек… А вообще-то, ты не заметила, как-то странно все сместилось? Не только в быстро меняющейся технике, но и в том, что казалось незыблемым столетия? – Она вскинула на меня взгляд серьезных и все еще печальных глаз.

– Что именно?

– Совсем недавно, – напомнил я, – и мы горячо сочувствовали Робин Гуду, корсарам, разбойникам, а также любого сорта повстанцам. Ненавидели королевскую или имперскую власть, против которой те выступают. Да что там древность! Сочувствуем Люку Скайвокеру и ненавидим его противника Дарта Вейдера, но, положа руку на сердце, разве уже не воюем на стороне гнусной и ненавидимой Люком империи?

Она смотрела, прищурившись, сказала с нажимом:

– Хочешь сказать, что эти все талибы, моджахеды, игиловцы и алькаиды – благородные повстанцы, а мы – душители их свобод?

– А разве не так? – спросил я хладнокровно. – Они же в самом деле сражаются за свою свободу и независимость?

Она сказала зло:

– Свободу жить в дикости?

– Это их право, – отпарировал я. – И сражаются они так, как нам никогда не сражаться. Обвязаться взрывчаткой и пустить свой автомобиль или мотоцикл в гущу врагов… это подвиг. Такое может совершить только преданный своей стране человек. Мы легко себе представим, что так поступит Люк, Лея, Хан Соло и даже Чубака, но не благоразумные имперцы, не так ли?

Она сказала раздраженно:

– Не нравится мне ход твоих мыслей.

– Мне тоже, – признался я. – Слишком быстрый поворот в сознании. Все убыстрилось, блин… Такое должно было происходить на протяжении поколений, а тут… вчера повстанец, а сегодня имперец! Даже в интеллигентной амбивалентности не успеваешь поболтаться, как в проруби… Ладно-ладно, не сверкай глазками. Мир усложнился настолько, что без империи все рухнет. Причем власть империи должна быть тоталитарной. Это я, демократ до мозга костей, говорю, утверждаю и уже отстаиваю.

Она фыркнула:

– Тогда какой ты демократ?

– Настоящий, – пояснил я. – Но понимающий необходимость тотального контроля со стороны силовых структур. Отменить его можно только тотальным контролем друг за другом. Вернее, это будет уже не контроль, а просто все будут видеть один другого, как говорится, насквозь. То есть чувства, мысли, намерения…

Она сказала с неудовольствием:

– Тогда уж лучше пусть смотрят силовые структуры.

– Демократы против, – напомнил я. – А когда вот так… все демократически, то… пусть не жалуются.

Она спросила внезапно:

– А что с Хиггинсом?

Я двинул плечами.

– Хиггинсом?.. А что с ним?.. Мне он как-то до лампочки Ильича Эдисона.

– Не хочешь отомстить? – поинтересовалась она.

– За что? – спросил я в изумлении. – А-а-а, что послал на смерть? Я уже, если честно, остыл… Он поступил так по-человечески, из-за чего мне обижаться?.. Люди всегда так делают. Даже из лучших побуждений.

Она сказала саркастически:

– Даже из лучших? Это как?

– Например, – пояснил я, – командир посылает небольшой отряд напасть на целое войско, там завязывается стрельба, туда стягиваются все силы противника и в конце концов уничтожают всех напавших, но пока внимание отвлечено, целая армия выскальзывает из ловушки. А если еще остались патроны, можно и ударить в спину.

Она продолжала рассматривать меня внимательно, как энтомолог смотрит на редкое насекомое, еще не зная, укусит челюстями, как оса, или ударит жопой, подобно пчеле.

– Ты его оправдываешь?

Я отмахнулся.

– Просто думаю о величии Вселенной и нашем в ней месте. И нашей великой роли.

Она сказала, повышая голос:

– А то, что Хиггинс может купить и третий заряд?.. Или вообще начнет расширять торговлю все более опасным оружием? На автоматах Калашникова столько не заработаешь, как на ядерных или боевых дронах!