Бриллиант предсказателя

А Ева еще и не давала ей времени собраться мыслями. Под конец она просто столкнула Алексу со стула на пол и замерла над ней.

– Быстро вспоминай, – холодно посоветовала она.

– Но я ничего не знаю!

– Знаешь. Знание в тебе. Что ты помнишь?

– Ничего я не помню! Я куда-то пошла, но куда – не знаю! Я уже все это говорила двадцать раз!

– Что ты помнишь?

– Ничего! – Слезы скатывались по щекам Алексы, смешиваясь с кровью. – Я клянусь, ничего не было!

– Что ты помнишь?

В этом была потрясающая, нездоровая даже упертость Евы. Если ей что-то было нужно, она этот вопрос могла повторить хоть двадцать раз, хоть тридцать, и без тени эмоций. Ее не раздражала необходимость ждать ответ или стоять тут всю ночь. И эта ее отрешенность еще больше давила на ее собеседников.

Поэтому Алекса могла рыдать перед ней сколько угодно. Нельзя надавить на жалость, если жалости нет. Единственное, в чем сомневался Марк, это в том, что Ева успеет что-то за десять минут. Он тоже следил за временем, помнил, что оно идет, а Алекса только поскуливает и повторяет, что с памятью-то у нее проблемы.

Но чутье Еву не подвело и на этот раз. На восьмой минуте телеведущая наконец выкрикнула:

– Серую пыль! Я помню серую пыль! Зелень какую-то, свое недовольство! Я была где-то, где мне не понравилось, потому что это так глупо! И еще я помню женщину с черными глазами! Больше ничего! Отпустите меня домой!

Ева бросила взгляд на экран телефона, кивнула и направилась к выходу. Алекса же скрутилась на полу калачиком и продолжала плакать. О былой стервозности теперь можно было лишь вспоминать.

Когда Ева вышла, ее встречала гробовая тишина. Она же достала из рюкзака влажную салфетку и стала протирать руки. Пятен крови на ее бледной коже было совсем немного.

Первым опомнился Щербаков:

– Это у тебя называется «она не пострадает»?!

– Это не страдание. Ее нос даже не сломан. На заживление уйдет от одной до двух недель. Вы не знаете, что такое страдание? Я могу продемонстрировать.

На этот раз язвить и отшучиваться он не стал. Да оно и понятно: произошедшее по ту сторону окна оставило какую-то тяжелую атмосферу во всем зале.

– Вам не нужно искать того, кто похитил Максима, – сообщила Ева. – Вам нужно искать женщину с черными глазами. Вы знаете, кто это.

– Но у нас нет оснований что-либо ей предъявлять! Она в этом деле никак не замешана, – напомнил Вадим.

– Ей тоже ничего не предъявили, – Ева кивнула на Алексу. – Кому это помешало?

– Да, но против нее у нас хоть что-то есть! А против Лилии – ничего.

– Вы ее сначала поймайте. Может, в процессе «что-то» появится у вас само.

* * *

В жизни Максима было немало неприятных пробуждений. Когда-то давно казалось, что похмелье – самое страшное, что может с ним произойти. А потом он узнал, каково это: просыпаться от боли после воздействия газа, наркотиков, наркоза. Он бы с удовольствием отказался от такого знания, да только выбора ему никто не давал.

Зато теперь он мог безошибочно определить, что заснул не естественным способом. Произошло что-то чертовски плохое, и тот факт, что в данный момент у него ничего не болит, не значит, что он сейчас в безопасности.

Кто-то наблюдал за ним. Кто-то достаточно опытный и внимательный, чтобы заметить самое легкое движение глаз под веками – признак скорого пробуждения. По крайней мере, фраза прозвучала ровно в тот момент, когда сознание Максима окончательно прояснилось:

– Не делай резких движений. Это в твоих же интересах.

Никаких веревок или наручников парень на себе не чувствовал. Казалось, что он свободно лежит на кровати. Правда, под головой у него нет подушки, да и кровать довольно жесткая… Однако это еще очень гуманное обращение, если учитывать, что его похитили и приволокли сюда силой!

– Просто не шевелись, – снова предостерег тот же голос.

Оснований верить у Максима не было, не верить – тоже. Но он предпочел пока выполнить команду, чтобы не рисковать. И не ошибся.

Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на высокой кровати в центре просторной комнаты с идеально белыми стенами и потолком. Толком осмотреть свое окружение не получалось, потому что Максим уже заметил большое зеркало, размещенное прямо над ним, увидел, почему его предупредили.

Традиционные оковы никто не использовал, его похитители пошли гораздо дальше. Над его руками, ногами и шеей были закреплены серповидные лезвия. Между ними и кожей оставалось немногим больше сантиметра. Если бы он попробовал дернуться, то с легкостью перерезал бы себе вены. Ради того, чтобы была открыта кожа на ногах, подкатали джинсы – и хорошо, что вообще не сняли! Одежду оставили, только ботинки пропали.

Лезвия держались на кровати за счет того, что были с силой вогнаны в дерево. Хотелось даже попробовать, насколько они остры… Может, у него получится скинуть их, отделавшись лишь минимальными порезами? А потом уже руками убрать лезвие от горла!

Задумавшись об этом, он совсем забыл, что находится в комнате не один. Однако долго неведение не продлилось.