Бриллианты для диктатуры пролетариата

— Ну, бандит, — прохрипел Шелехес, — ну, паскуда, революционный народ тебя настигнет! А вы, дурни, чего с этой белой костью идете? Он же помещик! Вяжите его, гада!

Тарыкин засмеялся:

— Пропагандист-агитатор? Тогда вешать не будем. Как Джордано Бруно — на костер. Пусть отречется. Как, дедушка, интересно будет посмотреть, а?!

Владимиров не ждал того, что он сделает, — это получилось неожиданно для него самого, — он плюнул в лицо Тарыкину.

— Вы — скот! — крикнул он. — Скот!

Тарыкин, подпрыгнув, ударил ногами Владимирова в живот. Старик обвалился молча, кулем, а Тарыкин мягко упал на бок, на здоровую руку. Полежал на земле с закрытыми глазами, потом вытер лицо об мягкий пахучий мох и сказал:

— Ну их к черту, спектакль разыгрывать. Давайте, мужики, кончать с этим.

4

Арест М. М. Исаева считать незаконным, а посему предписывается освободить его из-под стражи.

Неуманн.

Утверждаю: Эйнбунд.

«Министерство иностранных дел свидетельствует свое уважение посольству Германии в Эстонии и при этом просит полномочного посла принять меры к пресечению деятельности О. Нолмара, несовместимую со званием дипломата. В случае, если О. Нолмар не прекратит свою деятельность, недопустимую в суверенной державе, министерство иностранных дел будет считать О. Нолмара персоной нон грата и потребует его высылки».

Поручить А. Ф. Шварцвассеру расследование незаконной деятельности сотрудников секретной полиции Ф. Таммана, В. Граубе, Р. Валленштейна, О. Керера, передать А. Ф. Шварцвассеру папки № 4 и № 9 с грифом «Совершенно секретно». Обязать А. Ф. Шварцвассера передавать папки № 4 и № 9 на хранение в спецсейф сразу же после окончания работы по надобности.

А. Неуманн.

Утверждаю: Эйнбунд.

Прошу А. Неуманна оказывать Шварцвассеру всяческую помощь в этом деле и прошу Неуманна поддерживать связь с МИДом, не предпринимая без согласования с ним никаких шагов.

Эйнбунд.

«Вчера из Ревеля выехал бывший торговый атташе Германии в Эстонии О. В. Нолмар после скандала, подробности которого пока неизвестны».

(Хроника газеты «Ваба сына».)

...Но еще ничего не кончено

1

Когда в камеру вошел охранник и сказал, что Исаева требует Неуманн, и, чуть подмигнув, шепнул: «По всему — освобождают», — Никандров отвернулся к стене и натянул на голову серое, пропахшее карболкой одеяло.

— Сейчас, — сказал Исаев. — Через десять минут я буду готов, ладно?

— Хорошо. Я подожду.

Охранник снова подмигнул Исаеву и вышел из камеры.

— Леонид Иванович, нуте-ка, откройтесь. Мне надо вам сказать несколько слов.

— Я слушаю.

— Литератор, милый, для меня вероятны три исхода: они меня отпустят, устроив какую-нибудь пакость, типа выстрела в спину; они меня будут уговаривать стать бякой; и, наконец, они меня выдергивают на очередной допрос. Но если мы возьмем за отправной пункт в наших рассуждениях первое предположение и если мы допустим, что я не дам себя легко укокошить, то в течение следующих семи дней вас отпустят следом за мной...

— Вы думаете, я завидую вам?

— В вашей ситуации это было бы закономерно.

— Почему? — спросил Никандров и, откинув одеяло, сел на кровати. — Почему? Это подло и гадостно, но я вам завидую... Дерьмо я, Максим, дерьмо!

— Полно, Леонид Иванович... Я обстоятельств не оправдываю, но всегда принимаю их во внимание. Вас, видимо, спросят, — считаете ли вы себя гражданином РСФСР или нет. Даже если вы захотите после освобождения уехать в Париж, не отрекайтесь от гражданства — тогда за вас можно будет драться.

— Я понимаю... Только не свидимся мы с вами больше — они меня отсюда живым не отпустят; они знают, что я всем скажу, что они здесь со мной...