Бриллианты для диктатуры пролетариата

— Фу, слава тебе господи... Я уж тут извелся... Ну как?

— Все в порядке...

— Да что ты говоришь?! Ну, поздравляю, Сорокин, от всего сердца поздравляю! Может, мне подъехать сейчас к тебе?

Мессинг быстро замотал головой.

— Сейчас не стоит, — ответил Сорокин, — я тут тайком, — добавил он, понизив голос. — Завтра...

Мессинг снова шепнул:

— Спросите, когда он может привезти деньги...

— В какое время? Когда тебе удобнее, чтобы я завернул?

— Что? — не понял Сорокин прохоровского вопроса, потому что напряженно смотрел на губы Мессинга.

— Я говорю — когда завтра к тебе подъехать?

— Вечером, часам к семи, и деньги захвати — двадцать миллионов.

— Ты с ума сошел, по телефону! — понизив голос, сказал Прохоров. — В своем уме или от счастья сдвинул? Адрес давай...

— Мерзляковский, — прошептал Мессинг, — дом четыре, квартира семь, три звонка.

— Мерзляковский, четыре, квартира семь, три звонка.

— Ну, я подъеду...

Мессинг снова шепнул:

— Не раньше семи. И с товаром...

— К семи, — повторил Сорокин. — И с товаром...

— Понял, — ответил Прохоров. — До завтра.

Мессинг рывком поднялся со стула, вызвал помощников и сказал им — при Сорокине, — словно забыв о нем:

— Поднимите людей по тревоге! Выделить опергруппу для наблюдения за предтрибунала Балтийской дороги Прохоровым. Ух, сволочь, ух, трибун! Потапов, сиди с Сорокиным, Чайкин — срочно Галю Шевкун — на Мерзляковский, в соседнюю комнату — Будникова.

3