Бриллианты вечны

Затем, с оттенком торжества в тоне, он пожелал мне "счастливо оставаться" и с видом, полным достоинства, направился к отелю.

Однако Пусси помешал его достойному уходу. Он внезапно схватил его за край сутаны своим серым клювом, повис на ней и вопил, как дьявол, так что отцу Роберту пришлось силой освобождаться от него. Когда же он освобождался от цепкой птицы, Пусси, вероятно, ущипнул его. Отец Роберт яростно выругался и поднес палец ко рту. Выражение оскорбленного достоинства исчезло, и его уход на этот раз был поспешным и суетливым, что доставило мне небольшое удовольствие.

Сидя на спинке стула, Пусси бросил на меня дьявольски понимающий взгляд и весело взмахнул крыльями. Ему только недоставало ухмыльнуться. Я подумал о возможности у него врожденного отвращения к церковной одежде.

— Чем вы так обидели отца Роберта? — раздался за моей спиной голос Сю.

Она стояла передо мной сияющая, в ее глазах плясали огоньки смеха, и щеки были розовые. На ней был жакет из материала, похожего на твид, юбка серого цвета и ярко-красный берет, сдвинутый набок. Вокруг шеи было обмотано тоже что-то красное. Она выглядели божественно прекрасной.

— Ничем, — медленно ответил я.

Ее лицо стало серьезным.

— Что случилось? Чем я провинилась? — тихо спросила она.

— Вовсе ничем. Абсолютно ничего не случилось. Все о порядке...

Я осознал, что болтаю чушь, и оборвал фразу. В конце концов, не мог же я сказать девушке, что я не желаю, чтобы она выглядела такой обворожительной. Она по праву могла спросить меня: "А почему я не должна так выглядеть?" И мне оставалось только ответить: "На это нет ни малейшей причины. Мне это безразлично. Мне все равно..."

Я снова начинал заговариваться, к счастью, на этот раз не вслух.

— Мы просто побеседовали, — сказал я более членораздельно. — Священник объяснил мне причину, зачем ему понадобилось фальшивое алиби.

— О! — сказала она. Она выглядела озадаченной, и ее глаза больше не смеялись. Я рассказал ей о нашем разговоре, и она серьезно выслушала меня.

— Довольно веское объяснение, — сказала она, когда я кончил. — Я полагаю, что для полиции это тоже покажется достаточно резонным.

— Возможно, — согласился я. — Тем не менее, я считаю, что священник — не тот, за кого себя выдает.

Она побледнела, будто мои слова вдруг вернули ее в атмосферу того ужаса, который вселился в старый отель. Она бросила взгляд на северное крыло и сказала шепотом:

— Уж не думаете ли вы, что отец Роберт?.. Ах, нет, это невозможно! Я не могу поверить, что убийца все время находится здесь, среди нас! Это очень страшно. Это означало бы, что мы с вами очень наивны!

— Мне бы не хотелось пугать вас, но надо считаться и с такой возможностью. Помните об этом и зря не блуждайте по коридорам. Знали бы вы, как мне хочется, чтобы вы были сейчас далеко отсюда!

— Не очень-то любезно с вашей стороны не желать больше видеть меня, — сказала она и посмотрела мне в глаза.

— Очень жаль, что я принужден говорить вам такие вещи, но я серьезно отношусь ко всему, что здесь происходит.

Сю больше не улыбалась, стала очень задумчивой и, наконец, сказала:

— Не будем больше говорить об этом. Если бы даже я хотела, то все равно не смогла бы уехать отсюда.

— Очень жаль, если у вас создалось впечатление, что я хочу навязать свое мнение.

— Наоборот, я должна извиниться перед вами за то, что втянула вас в историю, которая касается только меня.

Она произнесла эти слова довольно холодно. Мне стало немного стыдно. Она была такой прекрасной, и я должен был радоваться, что мы наедине и можем без помех говорить. И вдруг я, как дурак, испортил этот прекрасный момент.

Вероятно, она поняла мои мысли и, подойдя ко мне, сказала:

— Не хмурьтесь так. Вы меня... вы были так добры ко мне...

Немного помедлив, она произнесла слова, которые меня обрадовали:

— Не беспокойтесь, я буду очень осторожна. Со мной ничего не случится. Но все-таки я не могу поверить, что убийца среди нас и живет в отеле.

— В этом старом, мрачном и таинственном отеле можно ожидать всего! — сказал я с отвращением.

— Не говорите так, прошу вас!

Она побледнела, и я пожалел, что говорил с ней в таком тоне. Я высказал то, о чем постоянно думал, не считаясь с тем, какое впечатление это произведет.

— Я не хочу, чтобы страх одолел меня, — сказала Сю. — Но я приму все меры, чтобы избежать опасности. Как ваше плечо? Лучше ли вам?

— Оно у меня больше не болит.

— Оно болит, но вы не признаетесь! Не люблю людей, которые притворяются, будто никогда не страдают. Надеюсь, вы не принадлежите к их числу, мистер Сандин?

— Нет. Но я, действительно, не ощущаю боли. У меня такое чувство, будто плечо контужено.

— А врач был?

— Нет еще. Но скажите мне, вы просили Ловсхайма отдать вам документы?

Мне было неприятно напоминать ей об этом, однако пришлось.

— Да, — ответила она, нахмурив брови.

— Он отдал их вам?

— Нет.

— Я так и ожидал. Чем мотивировал он свой отказ? Садитесь.

Мы с ней сели рядом. Пусси вскочил мне на колени, а затем поднялся на плечо. В эту минуту мне совсем не требовалось его общество, и я опустил его на пол.

Сю ответила мне пасмурным тоном: