Брокен-Харбор

Она покраснела. Румянец прогнал с ее лица бледность, сделав ее юной и свежей. На миг мне показалось, что это она из-за Пэта, что из-за него в ее сердце не осталось места для других парней, но она сказала:

– Вообще-то я пробовала. Конор… мы с ним встречались. Недолго – четыре месяца. Летом, когда мне было шестнадцать.

В таком юном возрасте четыре месяца вместе практически приравниваются к браку. Я почувствовал, как шевельнулись ноги Ричи.

– Но он плохо с вами обращался, – сказал я.

Румянец стал ярче.

– Нет. Не плохо. Ну, то есть, он никогда меня не обижал.

– Серьезно? В таком возрасте большинство парней довольно жестоки.

– Только не Конор. Он был… милым. Добрым.

– Но?..

– Но… – Фиона потерла щеки, словно пытаясь стереть румянец. – Знаете, я очень удивилась, когда он пригласил меня на свидание, – мне всегда казалось, что ему нравится Дженни. Сам он ничего об этом не говорил, просто… просто у меня было такое ощущение, понимаете? А потом, когда мы стали встречаться, он… такое впечатление… Нет, нам было весело, мы хорошо проводили время, но он всегда хотел быть с Пэтом и Дженни – ходить с ними в кино, отдыхать на пляже… да что угодно. Даже тело Конора со всеми его углами вечно было направлено в сторону Дженни. А когда он на нее смотрел… то прямо светился. Рассказывая анекдоты, в самом смешном месте он смотрел не на меня, а на нее…

А вот и наш мотив, самый древний в мире. Как ни странно, я даже обрадовался, что был прав с самого начала: Спейнов убила не случайная буря, прилетевшая с моря. Они сами растили ее всю свою жизнь.

Я чувствовал, что Ричи настолько трудно усидеть на месте, что он едва не гудит. Я на него даже не взглянул.

– Вы думали, что ему нужна Дженни. Что он сошелся с вами, чтобы быть поближе к ней.

Я попытался смягчить слова, однако они все равно прозвучали жестоко. Фиона вздрогнула.

– Наверное. Вроде того. Вероятно, отчасти поэтому, а еще потому, что надеялся, что мы с ним будем похожи на них, на Пэта и Дженни. Они…

На обратной странице альбома была фотография Пэта и Дженни – судя по одежде, снимок сделан в тот же день. Они сидят рядышком на стене лицом друг к другу, почти соприкасаясь носами. Дженни улыбается Пэту, а он завороженно, со счастливым восторгом смотрит на нее. Вокруг жаркий и сладкий летний воздух. Вдали за их спиной узкая полоска моря – синяя, как полевой цветок.

Ладонь Фионы зависла над снимком, словно она хотела его коснуться, но не могла.

– Это я снимала.

– Замечательный снимок.

– Их было так легко фотографировать. Чаще всего, когда снимаешь двух людей, нужно постоянно следить, как преломляется свет в пространстве между ними, но между Пэтом и Дженни свет не преломлялся, а шел прямо… Оба были особенные, не такие, как все. В школе они были популярны – Пэт отлично играл в рэгби, за Дженни вечно увивалась куча парней, – но вместе… они сияли. Я могла целый день на них смотреть и думать: “Вот оно. Вот как должно быть”.

Кончик пальца коснулся их сцепленных ладоней, скользнул дальше.

– Конор… Его родители развелись, и отец жил то ли в Англии, то ли еще где – точно не знаю, Конор никогда про него не говорил. Пэт и Дженни были самой счастливой парой, которую он когда-либо видел. Он словно хотел быть ими и думал, что если мы станем встречаться, то мы тоже… В то время я не смогла бы все это толком сформулировать, но потом…

– Вы говорили с ним об этом?

– Нет. Мне было слишком стыдно. Понимаете, это же моя сестра… – Фиона провела ладонями по волосам, сдвинула их вперед, чтобы прикрыть щеки. – Я просто с ним порвала. Невелика беда – я ведь не была в него влюблена. Мы были просто детьми.

Однако в то время это наверняка не казалось Фионе таким уж пустяком. “Моя сестра…”

Ричи отодвинул стул и отошел в противоположный конец комнаты, чтобы снова включить чайник.

– По вашим словам, в юности Пэт ревновал, когда Дженни нравилась другим парням, – невзначай бросил он через плечо, высыпая в кружку кофе из пакетика. – Это вы про Конора, да?

Фиона вскинула голову, однако Ричи смотрел на нее с безобидным интересом.

– Он не ревновал так, как вам кажется. Просто… он тоже это заметил. И через пару дней после того, как я порвала с Конором, Пэт встретился со мной наедине и спросил, не в этом ли дело. Я не хотела ему говорить, но Пэт… с ним легко общаться, и я всегда ему обо всем рассказывала. Он был мне как старший брат. В общем, в конце концов я разоткровенничалась.

Ричи присвистнул:

– Когда я был пацаном, то разом бы вскипел, если б мой кореш положил глаз на мою девчонку. Я не сторонник насилия, но по морде он бы точно схлопотал.