Брокингемская история. Том 3

– До меня пока не добрались, – ответила кассирша, – Они начали с Гибсона… Посмотрите, до чего они его довели!

Детективы перевели взгляды на Гибсона, сидящего за столом с микрофоном чуть правее, и отметили его явно нездоровый вид и изрядно подрагивающие руки. На столе стоял большой графин с водой, уже наполовину пустой. По всей вероятности, Гибсон успел выпить половину графина за время разговора с культурной общественностью. (Не считая той воды, что он расплескал на пол своими трясущимися руками.) И вообще выглядел Гибсон гораздо хуже, чем даже при самом суровом разносе в кабинете Директора…

– С этими двоими мы разберёмся потом, – пообещал Лофтхауз в свой мощный микрофон, – А пока продолжим разговор с Гибсоном… Мы пытаем его уже полчаса, но до сих пор не добились от него ни одного человеческого слова. Он только мычит и блеет, как сосунок… (Ничему большему так и не научился за всю сознательную жизнь!) Может быть, вы объясните нам, Гибсон, как в вашу ничтожную голову смогла прийти столь чудовищная мысль – арестовать имущество салона "Апеллес"? Вы разве не знаете, что брать чужие вещи нехорошо?

Зал угрожающе загудел. Гибсон сперва покраснел, потом побледнел, а в конце концов снова покраснел. Наклонившись к микрофону, он заговорил оправдывающимся тоном:

– Я вам уже три раза объяснял: Ваш салон не платит за аренду. Мой начальник приказал, чтобы я…

– А если бы он приказал вам пройтись голым по улице? – поспешил вмешаться Лофтхауз, отключив Гибсону на полуслове микрофон, – Вот такие интересные люди живут на свете! Своей головы у них нет – зато они готовы до посинения лизать задницу своему начальству… Гибсон, почему вы до сих пор не ответили нам ни на один вопрос? У вас язык при себе? Или он остался там, у начальника в заднице?

Культурная публика в зале злорадно захохотала, а Лофтхауз бросил победоносный взгляд через плечо назад, на сцену. Гибсон начал что-то отвечать в выключенный микрофон, но его робкий голос безнадёжно потонул в зрительском хохоте.

– Ну а пока Гибсон вытаскивает язык из некоторых частей тела своих любимых начальников, мы дадим слово нашим друзьям, – планомерно продолжал Лофтхауз, – Миссис Греннер, вы хотите выступить? Милости просим на трибуну!

К микрофону для выступающих выкатилась бойкая культурная старушка, на ходу истерически выкрикивая: "Это невозможно! Этого не может быть!" Добравшись до импровизированной трибуны у подножия сцены, она продолжила кричать уже в микрофон:

– Мы все говорим: Это невозможно! Закрыть "Апеллес" – всё равно, что закрыть свет, воздух, солнце и водные каналы!

– Каналы незаконного обогащения, – не смог удержаться от важного уточнения Доддс. (К сожалению, его слова, не усиленные микрофоном, смогли услышать лишь сидящие рядом с ним.)

– Мы никуда отсюда не уйдём! – кричала миссис Греннер, – Если мы кому-то не нравимся, пускай они сами отсюда уходят! Мы не допустим, чтобы наш "Апеллес" выгнали на улицу! Мы уже привыкли, что он здесь, и будем сидеть тут всегда. Нас не сможет сломить ни одна сила на свете!

Зал взорвался овациями. Сидевшие в первых рядах принялись организованно скандировать: "Закрыть "Апеллес" – преступление! Закрыть "Апеллес" недопустимо! Позор тем, кто закрыл "Апеллес"! Закрыть "Апеллес" невозможно!"

– Почему же невозможно? – раздался вдруг над ухом у Доддса и Маклуски знакомый голос, – Ведь именно по этому поводу они здесь и собрались; не так ли?

Повернув головы влево, детективы обнаружили, что за шторой у самой боковой стены пристроился их друг и верный соратник Уэлч. Большая чёрная штора закрывала его от взглядов из зрительного зала, но не мешала свободно общаться с коллегами, сидящими на сцене.

– Я обошёл второй этаж кругом и проник сюда с заднего входа, – объяснил он, – Да будет вам известно: Сбоку от радиорубки имеется проход к запасной лестнице. Дверь заднего выхода сейчас почему-то не заперта. (Похоже, её оставили открытой связисты "Махорки", когда вчера вечером отсюда уходили.) Так что имейте в виду: Если вам вдруг захочется слинять из зала без лишнего шума, то задний выход – всегда в вашем распоряжении!

– Нет-нет! – решительно пресёк все неуместные намёки Маклуски, – Мы не имеем морального права покидать актовый зал до тех пор, пока не разберёмся, что за ерунда в нём происходит!

– К тому же шеф грозился открутить нам головы на триста шестьдесят градусов, если мы куда-либо слиняем раньше срока, – добавил Доддс.

Тем временем эксцентричная миссис Греннер уже закончила своё эмоциональное выступление и вернулась на прежнее место в зрительном зале, а на смену ей к центральному микрофону вышел другой культурный активист.