Брокингемская история. Том 4

– Ну, что я говорил! – обрадовался Дролифилд, – Каждый из нас имеет своё собственное мнение по любому вопросу. Переубедить друг друга мы вряд ли сумеем… Но бесспорно одно: Астрология – самая точная и надёжная наука на свете! Да, иногда некоторые из нас допускают кое-какие неточности в своих предсказаниях… Но в других науках ошибки случаются гораздо чаще. (Например, метеорологи почти никогда не могут дать верный прогноз погоды даже на неделю вперёд. А ведь никто почему-то не спешит объявить метеорологию лженаукой!) Профессиональный астролог способен составить вам гороскоп с точностью до восьмидесяти процентов. Между прочим, подобный уровень недостижим ни в одной другой научной дисциплине…

– Что значит "гороскоп с точностью восемьдесят процентов"? – не понял Доддс.

– Это означает, – без тени сомнений ответил Дролифилд, – что гороскопы восьмидесяти процентов людей на сто процентов соответствуют реальной действительности.

– А гороскопы оставшихся двадцати процентов ей не соответствуют? – уточнил Маклуски.

– Нет, не так, – поправился любитель астрологии, – Гороскопы ста процентов людей на восемьдесят процентов соответствуют реальной действительности.

– А остальные двадцать процентов в них – полная чушь? – осведомился Доддс.

– Нет, не так, – ещё раз поправился Дролифилд всё с тем же безапелляционным видом, – Гороскопы ста процентов людей на сто процентов соответствуют действительности, но при нынешнем состоянии астрологической науки только восемьдесят процентов из них могут быть составлены правильно.

– Вы нас совсем запутали! – добродушно рассмеялась Мардж, – Послушайте, а не пора ли вам возвращаться в палату? Между прочим, время для ваших прогулок по расписанию уже закончилось…

– Вот именно! – неожиданно вступил в разговор Гилмор, – Если не верите, посмотрите на бумажку под стеклом! Там напечатано чёрным по белому: "Прогулка – с 15.35 до 16.20"!

Мардж бросила на Гилмора отчаянный взгляд, но было уже поздно. Роковые цифры успели сорваться с его губ… Шатт с подозрением покосился на листок, подложенный под стекло на втором столе. Подойдя к столу поближе, он заодно подтащил за собой и Дролифилда, с которым по-прежнему пребывал в состоянии тесного дружеского рукопожатия… Когда финансист разглядывал бумажку под стеклом, его лицо приняло суровое нелицеприятное выражение. (По всей вероятности, в его мозгу в этот момент происходили какие-то напряжённые вычисления.)

– Нижняя граница – пятнадцать фигур тридцать пять пипсов, – произнёс он себе под нос, – Верхняя граница – шестнадцать фигур двадцать пипсов. Итоговый спред – сорок пять пипсов… Это – полный беспредел! – возмутился он, – Администрация чрезмерно заужает спред и сдвигает его в нижнюю сторону!

– Да, вот что я хотела вас спросить! – попыталась отвлечь его от больших цифр Мардж, – У меня в кроссворде встретилось вот такое слово: "Дилер, работающий с ценными бумагами". Как вы думаете, кто это может быть?

– При таком узком спреде дилер работать не сможет, – ответил Шатт.

– Скорее всего, это – трейдер, – удачно сообразил Дролифилд.

– Точно! – обрадовалась Мардж, вписывая отгаданное слово в нужные клеточки, – Я почему-то была уверена, что трейдер – какой-то профсоюзный деятель. Я подумала, что с ценными бумагами должен работать то ли бык, то ли медведь…

– С таким узким спредом сможет работать только осёл, – опроверг Шатт.

Казалось, что уже ничто на свете не в силах сбить его с невесёлых размышлений о чрезмерно зауженном спреде… К счастью, проблема внезапно разрешилась без вмешательства санитаров: В дежурную комнату вдруг заглянул ещё один посетитель, оказавшийся уже знакомым всем присутствующим Артурсоном. Теперь шляпа была надета ему на голову, а пустой портфель он держал в левой руке. (Что касается очков, то они по-прежнему крепко сидели у него на носу.)

– Шатт, это вы отсюда вопите? – обратился он к своему приятелю, – Пойдёмте, я скажу вам парочку слов на прощанье! Между прочим, я опять обыграл этого гаврика…

Финансист Шатт поспешил покинуть дежурную комнату вслед за своим коллегой. Пришлось последовать его примеру и Дролифилду, которого Шатт буквально вытащил в коридор за руку… Когда их голоса затихли по ту сторону двери, Маклуски не преминул подвести очередной промежуточный итог:

– Вот мы и дождались своего часа: Ривз наконец освободился! Поспешим скорее к нему! – он бодро поднялся с табуретки и поднял с пола свой верный саквояж, – Гилмор, не желаете ли составить нам компанию?

– А почему бы и нет! – охотно согласился сотрудник крукроудской полиции.

Полминуты спустя все трое уже сидели в палате напротив на трёх разных местах: Маклуски – на табуретке возле стола, Доддс – на самом столе, а Гилмор – на подоконнике. Ривз же продолжал занимать удобную стратегическую позицию по ту сторону стола верхом на больничной койке.

– Итак, приступим! – объявил Маклуски, ни на секунду не выпуская из руки ручки своего верного саквояжа, – Ривз, известно ли вам о том, что вам предстоит вступить в наследство своего покойного дяди?