Броненосец «Император Александр II»

И все же, несмотря на смуту, корабль под командой комитета и командира лейтенанта Кондратьева по традиции стали готовить к очередной кампании рокового 1917 г. Следует отметить, что дисциплина на флоте, и без того ослабленная в последний период войны, после отречения Николая II практически уже отсутствовала. Сотни матросов, никогда до этого не видавших столицу империи, покидали Кронштадт и отправлялись в Петроград. Эти «увольнения» длились от недели до месяца. Десятки дезертиров оказались и на «Александре II». Поэтому на заседании 27 апреля судовой комитет постановил за опоздание на сутки наказывать четырьмя сутками судовых работ. При опоздании более чем на 24 часа виновным предстояло отработать уже восемь дней. Контролировать прибытие моряков и исполнение наказаний поручили комендору Андрееву.

Чуть позже комитет продлил отпуск также опоздавшему из Петрограда начальнику Учебно-артиллерийского отряда контр-адмиралу Одинцову. В письме, присланном адмиралом, говорилось, что он «заболел». Матросы продлили ему «отпуск» еще на 20 дней, но при этом потребовали, чтобы он при- был на отряд и сдал свои дела. Тогда же решили и другой кадровый вопрос. Поддерживавший комитет командир «Александра II» лейтенант Кондратьев по- просил исключить его из Совета офицеров республиканской армии и флота, так как, по его мнению, эта организация «не соответствовала своему назначению». Причиной его просьбы послужило то, что один из офицеров этого альтернативного совета «жаловался» министру юстиции и главе недавно созданного временного правительства А. Ф. Керенскому на то, «что офицеры Кронштадта находятся в очень тесных рамках жизни и свободы под давлением народного движения». И хотя последующие деяния правительства в жизни гонимых офицеров ничего не изменили, сам факт прошения лейтенанта подействовал на матросов, и столь ритуальную и никому ненужную отставку на корабле поддержали.

В апреле, когда подготовка к кампании должна была бы подходить к завершению, комитет создал комиссию. Она «обследовала» корабль. Результатом ее работы стало постановление судового комитета об отмене выхода в море, так как «две трети котлов в настоящее время находятся изъеденными из-за своей ветхости, что признавалось еще при старом режиме, и выход в море с этими котлами будет опасным».

Затем комитет, проработавший чуть более месяца, переизбрали. Что послужило этому, недоверие или появившееся обостренное чувство к бывшей тогда «власти народа» — сейчас сказать трудно. Новый комитет состоял из 13 человек. Председателем его стал матрос Загвоздкин. Имел право голоса на его заседаниях и командир корабля лейтенант Кондратьев.

Бездеятельность нового правительства сразу же стала раздражать моряков, и без того озлобленных войной. К тому же продолжение развала и надвигающийся на страну голод никоим образом не способствовал признанию этой власти. Солдаты и матросы все чаще и чаще получали тревожные письма из дома. Косвенным подтверждением того служит решение комитета «Александра II», который рассмотрел прошение кочегарного унтер-офицера Ивашкина. Его 72-летнего отца новая власть лишила назначенного еще старым режимом продовольственного пайка, руководствуясь лишь тем, что он имел несколько десятин земли. Комитет принял решение послать в местное волостное управление документ с просьбой не лишать старца этого продпайка, наивно полагая, что при том безвластии можно что-либо решить подобным образом.

Прокатившаяся волна переименований кораблей, носивших императорские «фамилии», в первую очередь задела «Александра II». 7 мая моряки на очередном своем собрании присвоили кораблю новое имя. С того дня он стал называться «Заря Свободы». Одним из первых решений судового комитета «Зари Свободы» стало решение 10 мая об отказе капитану 2 ранга И. И. Ренгартену «представить соответствующее ему по званию место на корабле». Мотивировалось это тем, что «в предстоящую кампанию 1917 года корабль не пойдет». Что заставило И. И. Ренгартена — отважного участника двух войн — прийти наниматься именно на «Зарю Свободы», для нас навсегда останется тайной.

В мае обстановка на фронте и в самой столице резко осложнилась. Всем стало ясно, что временное правительство не способно контролировать ход событий в стране. 20 мая экипаж «Зари Свободы» одним из первых выразил ему свое недоверие. Из-под пера судового комитета появилась соответствующая декларация. В то время подобного рода декларации часто печатались во множестве партийных газет и листовок. Но они не привлекали внимания А. Ф. Керенского, растерявшего от всех красот Зимнего дворца остатки и без того слабой воли. Впрочем этой болезнью страдали все его сообщники.