Броня Балтики

Стрельцов по агентурным донесениям и сводкам радиоперехвата определил, что противник располагает сведениями о летней подготовке русской десантной операции в Рижском заливе. В результате проявившегося беспокойства германского командования относительно наших боевых приготовлений деятельность флота противника к концу сезона оживилась. Его подводные лодки появились по восточную сторону Центральной позиции Ревель-Поркаллауд, к чему следовало отнестись как к событию чрезвычайной важности. Пришла пора беспокоиться и нам. Этот тыловой район до сих пор считался недосягаемым для неприятельских лодок. Теперь приходилось думать об угрозе плаванию судов в «домашней» зоне между Ревелем, Гельсингфорсом и Кронштадтом.

По состоянию на вторую половину августа данные разведки свидетельствовали о сосредоточении неприятельских сил для новой операции в Ирбенском проливе. Немцы активизировали траление подходов к Ирбену под прикрытием крейсеров. А три германских лодки пробрались в Рижский залив, неоднократно пытаясь атаковать наши корабли. Стрельцов доложил в штаб, что не исключает повторения прошлогодней операции немцев по прорыву в Рижский залив. Из Гельсингфорса по всему флоту разлетелись телеграммы с приказом готовиться к бою с кораблями противника. Разведчики в свою очередь отдали команду об усилении деятельности агентуры, постов радиоперехвата и специально подготовленных пилотов морской авиации.

Кабинетную работу Ильи Ивановича прервал его помощник – лейтенант Тихонов, который вернулся из оперативной командировки. Десять дней он наблюдал за внедрением «Ферзя» в лагерь для пленных офицеров противника, тщательно анализировал поведение разведчика и то, как восприняли появление новичка старожилы лагеря. Все это время Тихонов находился в постоянном контакте с офицерами военной контрразведки, которые под прикрытием должностей в лагерной администрации работали среди военнопленных. Все-таки этот лагерь теперь находится не очень далеко от фронта. Контрразведчики занимались выявлением скрытных враждебных действий, собирали информацию о настроениях и намерениях пленных офицеров, вербовали среди них осведомителей.

Владимир Константинович за время работы со Стрельцовым немало поездил по местам содержания военнопленных, где его первой задачей было выявление лиц, представляющих интерес для агентурной разведки Балтийского флота. Летняя и осенняя кампании 1914 года принесли неожиданный для командования противоборствующих сторон результат. Такого огромного количества военнопленных, которое появилось после первых же сражений, Европа, воевавшая столетиями, еще не видела. Счет велся на десятки и сотни тысяч человек. Отношение к людям во вражеской военной форме, вынужденным сдаться на милость победителя, не было враждебным ни в России, ни в других воюющих странах. Но у армейского командования и тыловых властей появилась тяжелая забота: требовалось создать охраняемые места, где можно было бы разместить и обеспечить необходимые жизненные потребности чужих солдат и офицеров на своей земле. Лишь с начала 1915-го в и последующие два года их эшелонами стали отправлять за Волгу и за Урал, размещая в городах и селах, названия которых приходили на память в связи со ссылкой дворян-декабристов, мятежных поляков и доморощенных революционеров. А в начале войны зоны размещения пленных немцев, австрийцев, мадьяр и чехов со словаками появлялись и в больших зданиях, например бывших казармах, в городах вроде Липецка или Пскова, и в крупных деревнях за Днепром или Западной Двиной. В сельской местности военнопленных устраивали в пустовавших помещичьих усадьбах, в деревянных строениях, построенных для нужд сельхозпроизводителей, а то и без лишних хлопот в больших крестьянских избах, хозяева которых уступали свои жилища, получая деньги за их сдачу внаем.