BRONZA / БРОНЗА

Старое золото цепи неплохо смотрелось вместе с костюмом цвета мокрого асфальта, а темно-фиолетовый шелк рубашки, оттеняя аристократичную бледность лица, только подчеркивал яркую пронзительность взгляда. Любовно оглядев себя в зеркале, он чуть сузил глаза и, развернувшись в полоборота, мысленно представил свисающую с его плеч горностаевую мантию. «Разве я не принц?» - спросил у своего отражения Оуэн. В ответ отражение улыбнулось ему с надменным высокомерием коронованной особы. Не удержавшись от озорства, он пристроил у себя на макушке растопыренные веером пальцы. Это рассмешило его. «Ладно, хватит заниматься глупостями - пора приступать к крещению младенцев!» - смешливо фыркнул он в последний раз и, придав своему лицу торжественно-постное выражение, покинул кабинет.

«Я дам вам то, о чем люди мечтают со дня сотворения, завидуя своему творцу! Я сделаю каждого из вас богом! Всезнающим и всемогущим! Вы будете жить вечно, обжираясь амброзией! А всепрощение и сострадание, милосердие мы оставим распятому!» - с ласковой полуулыбкой Оуэн поднимался на второй этаж, где его дожидались его новые игрушки. О, он прекрасно знал, чем была притягательна власть для рвущихся к ней с таким остервенением. Не управлять страной, нет! Это все иллюзия, красивая ложь для миллионов «баранов», слепо верящих в твое предназначение. Нет, власть притягивала к себе своей безнаказанностью - творить зло! Но будущие могущественные марионетки - они пока не догадывались, что стоит им наскучить своему кукловоду, и тот безжалостно обрежет ниточки. С деревянным стуком падут они на землю, в грязь, где их тут же затопчут его новые марионетки, жаждущие занять их места… При его появлении пятеро мужчин, как по команде, встали со своих мест. С затаенным любопытством он переводил взгляд с одного лица на другое. «Кажется, лишь Творцу всего сущего положено давать или отбирать жизнь по своему усмотрению? Но я великодушней его - Я позволю вам хоть раз в жизни возомнить себя выше Бога!» Крепким рукопожатием, Оуэн поздоровался с каждым по очереди. Не я давал тебе жизнь, скажешь ты, убивая, но отбираю ее по своей воле и против воли Божьей!

12 глава

- Марк, там тебя спрашивают… - заглянул к ним художник из соседнего отдела, при этом лицо у него было слегка обалдевшим.

В смутном предчувствии, что это не к добру, Марк вышел в коридор. Так и оказалось. Дядя, выглядевший сегодня куда более вальяжным, чем вчера, весело помахал ему рукой. Предложил оторваться от статьи, пройтись по магазинам, перекусить в ресторане.

«Ну, еще бы, кое-кому работать необязательно…» - подосадовал Марк, но даже если бы и хотел, не смог отказаться. Взяв под руку, дядя уже поторапливал его на выход.

После бесцельного, с точки зрения журналиста, хождения по городу: прогулки по Бонд и Оксфорд стрит, они по пути заглянули в «Harrods» лишь за тем, чтобы швейцар в расшитой золотом ливрее распахнул перед дядей дверь. Зашли в «Burberry», где между делом тот купил себе запонки - пару дорогущих безделушек и, наконец, поинтересовавшись в театральных кассах, что дают сегодня вечером в «Covent Garden», отправились во французский ресторан в отеле «Grande Rochester».

Время «файв-о-клок» пока не наступило, и здесь было почти безлюдно. Они заняли столик у окна. Марк прислушался. На пустой эстраде саксофонист играл «Blue Valentine». Саксофон грустно пел блюз одинокому сердцу. Непонятная тревога вдруг стеснила грудь - будто уже стоишь на краю обрыва, и ветер настойчиво подталкивает тебя в спину, чтобы ты упал… Прогоняя непрошенную печаль, он упрямо тряхнул головой. На лоб непокорно упала каштановая прядь.

Дядя щелкнул пальцами, подзывая официанта. Нимало не заботясь о вкусах своего спутника, обсудив меню с подошедшим лично метрдотелем, сделал заказ на двоих. Потом открыл портсигар, но прежде чем закурить, вгляделся Марку в глаза. Слишком пристально, слишком долго, словно хотел разглядеть в их синеве что-то очень важное для себя. Затем, улыбнувшись, откинулся на спинку стула.

- Я заказал нам салат с мидиями под белым соусом и бутылку «Божоле», для начала. Не спросил, ты пьешь? Или стоит подождать твоего совершеннолетия?

Ну и что, что ему было всего двадцать с хвостиком, а до дня рождения осталось несколько месяцев - дядино ироничное замечание неприятно задело самолюбие. Почему-то захотелось, чтобы этот человек исчез из его жизни навсегда. За едой, в отличие от искрящегося остроумием собеседника, Марк был настроен жевать молча.

Неожиданно дядя предложил ему сложить ладони.

- Зачем это? - удивился он.

- Хочу кое в чем убедиться, - подмигнул тот.

Не совсем понимая, для чего это нужно, Марк сложил ладони, затем пальцы в определенном порядке и последовательности, как попросил дядя. С удивлением почувствовал легкое покалывание в подушечках пальцев. Воздух вокруг как-то странно завибрировал, он кожей ощутил давление, словно шел под водой, против течения. И быстро разомкнул ладони.

- Что это было? - спросил он настороженно.

Дядя казался очень довольным.