Брошенный мир

Владыка казнил своих воинов не за какую-нибудь там конкретную провинность. Если проиграна война, то виноваты в этом все, и возмездие совершается только для того, чтобы вселить еще больший ужас перед ним в сердца тех, кому сегодня посчастливилось избежать этой доли. Страх поддерживал железную дисциплину в армии, он же придавал оркам и отчаянной смелости в бою, так как войска противника, Повелителя Звезд Мэлвина, пленных не брали никогда, и конец в любом случае все равно был один и тот же.

Владыка Хаоса не знал жалости, но ведь и Мэлвин тоже. Народ орков был загнан в тиски, вырваться из которых не было никакой возможности. Их существование было ужасным, но другого они просто не знали. Смыслом его были битвы, вечное балансирование на грани жизни и смерти, и лишь редкие ночные часы оркам удавалось урвать для утех со своими самками. Но даже эта отдушина была взята Сваргом под бдительный контроль. Если самка не приносила приплод, ее отлучали от кормежки, слабое потомство уничтожалось, дабы не портить породу. Ему нужны были только воины, а все остальное пустяки, не стоящие даже внимания.

Но сегодня Сварг впервые вспомнил о самках, и на это были свои причины. Он вынужден был покинуть Лирос, не по своей воле, конечно, но любой другой вариант был для него неприемлем. Владыка Хаоса не мог признать поражение и сдаться на милость победителя. Он уходил, но только для того, чтобы когда-нибудь вернуться. Тащить же за собой целую армию орков было крайне хлопотно, а потому Сварг решил бросить ее здесь. Но армия эта в будущем могла очень даже пригодиться ему. Именно потому Владыка и обратил свое высочайшее внимание на тех, кого до сих пор терпел только по необходимости.

Покончив с казнями, Сварг собрал вожаков всех стай и объявил им свою волю:

-Я недоволен вами, орки! - сурово начал он. - Вы опозорили своего господина, вы отдали в руки нашего врага Лирос, а потому я ухожу от вас!

Вожаки понуро опустили головы, а Сварг продолжал:

-С этого дня судьба ваша находится в вашем распоряжении. Вы можете либо постараться, как можно дороже продать свои никчемные жизни, либо укрыться где-нибудь в тайном месте и дожидаться того момента, когда я вернусь сюда с новой, еще более могущественной армией! Когда-то я отнял у ваших далеких предков души, запрятал их так далеко, что никто из вас не сможет самостоятельно найти их. Вы все знаете об этом, и я ничуть не сожалею о содеянном. Это было необходимо для того, чтобы вселить отвагу в ваши сердца, сделать из вас истинных воинов Тьмы, не трясущихся за свои жалкие жизни, которые с тех пор принадлежат не вам, а мне, и только мне!

Он сделал паузу и окинул суровым взором вожаков, как бы желая убедиться в том, что никто не осмеливается оспорить эту непреложную истину.

-Но все имеет свою цену, - после этой небольшой паузы вновь начал Сварг. - Ваша память теперь так же коротка, как и жизнь, а я хочу быть уверен в том, что, вернувшись на Лирос, найду здесь союзников, а не одичавшее стадо безмозглых животных. Поэтому-то я и созвал вас. Мне нужно вместилище, в которое я смогу упрятать вашу память, и вместилищем этим отныне станут ваши самки. Вы, вожаки своих стай, приведете сейчас ко мне своих жен, и я наполню их пустые головы тем, что необходимо будет знать любому вновь рожденному орку в будущем. Они станут кликушами, теми, кто не даст стае окончательно одичать, и будут нести в себе эти знания, передавая их от матери к дочери, до тех пор, пока они не окажутся востребованными. Таково их предназначение. Я так решил, и да будет так!

* * *

Видение закончилось, и Орикс вернулся в реальность. Гургла так и сидела напротив него, но как-то разом обмякла, отчего стала напоминать на половину осушенный бурдюк с мухоморовкой. В ее глазах, выглядывающих из-под приспущенных век, напрочь отсутствовала какая-либо осмысленность, из чего Орикс сделал вывод, что старуха находится в беспамятстве. Пока она приходила в чувства, у него появилось время осмыслить увиденное.

Так что же дало ему видение, навеянное Гурглой? С одной стороны очень многое. Во-первых, Орикс теперь точно знал, кто же он такой на самом деле. Имя значило очень многое, и теперь оно у него было. Ну а во-вторых, он вспомнил истоки, то, с чего все начиналось, то, как зарождался этот мир!