Бросок Венеры (ЛП)

В её блестящих глазах скользили блики – синие, жёлтые, но в основном изумрудно-зелёные, поскольку поверхность Тибра была именно такова. Я уже слышал о необыкновенных глазах Клодии – впрочем, кто о них не слышал?

-Посмотри, у них гусиная кожа! – она смеялась. – Удивительно, как они вообще могут быть в воде. В это время года река ещё очень холодная, как бы ярко ни светило солнце. Смотри, как увяла их мужественность – зрелище жалкое, но и забавное. Но заметь: никто из них не дрожит. Не хотят, чтобы я видела их дрожащими – славные, храбрые, глупые мальчики, - она вновь рассмеялась.

Клодия откинулась на груду подушек и подобрала ноги. От шеи до пят её покрывала длинная стола жёлтого шёлка, перехваченная поясами под грудью и на талии. Только руки были полностью обнажены. Впрочем, никто бы не назвал наряд Клодии скромным. Ткань столы была столь тонка и прозрачна, что я не мог определить, где кончается блестящая ткань (на неё тоже падали блики от речной поверхности) и начинается живая плоть. Никогда прежде мне не доводилось видеть нарядов, подобных этому. Это, вероятно, отразилось на моём лице – Клодия снова засмеялась, но на этот раз она глядела не на юношей в воде, а на меня.

-Тебе это нравится? – она, испытующе глядя на меня, провела ладонью по своему бедру и вниз, к согнутому колену. Шёлк под её рукой шёл волнами, как вода. – Всё это доставлено с Коса, от тамошнего торговца шелками. Вряд ли у какой-нибудь другой римлянки есть подобное платье. А если и есть, то вряд ли ей хватит смелости носить подобную одежду на людях. – Она слегка улыбнулась и дотронулась до серебряного ожерелья, украшавшего её шею. Клодия развела пальцы, и я сквозь прозрачный шёлк ясно видел: пока её большой и указательный пальцы перекатывали бусину, остальные поигрывали с её соском, пока он не напрягся.

Я, кашлянув, обернулся через плечо. Молодёжь в реке затеяла перебрасывать кожаный мяч, но все они как один время от времени поглядывали в сторону шатра. Неудивительно, что в первый же тёплый день года они все сбежались к реке, подумал я. Они пришли посмотреть на неё точно так же, как и она – на них. Я снова кашлянул.

-У тебя пересохло в горле? Ты ведь шёл сюда пешком от самого Палатина? – казалось, её по-настоящему занимал этот вопрос, словно бы пройти по улице какое-то расстояние было подвигом, за которым ей приходилось наблюдать (хотя бы за тем, как его совершают её собственные носильщики), но который она сама никогда не совершала.

-Бедный, ты, наверное, хочешь пить. Смотри, Хриза, прежде чем уйти, оставила чаши для нас. Вон в том глиняном кувшине – холодная вода, а в серебряном – фалернское. Я другого не пью.

Посуда стояла на маленьком столике рядом с ложем. Никакого сиденья не было и в помине. Похоже, здесь все гости должны были стоять.

Во рту у меня и в самом деле пересохло, и не только из-за жары. В чаше Клодии уже было вино, а свою я наполнил водой и с наслаждением выпил. Потом наполнил снова.

-Ты не будешь пить вино? – она казалась разочарованной.

-Пожалуй, нет. Человеку моего возраста не стоит пить вино после того, как он побывал на жаре, - если оно и не повредит моему пищеварению, думал я, то уж точно пагубно скажется на моей способности здраво мыслить, да ещё в такой компании. Как станет действовать на меня прозрачное платье Клодии после чаши крепкого фалернского? А после второй?

-Как пожелаешь, - хозяйка пожала плечами. По шёлку, как по воде, пробежала волна.

Я допил вторую чашу воды и решил, что, пожалуй, достаточно.

-У тебя, как я понимаю, была причина послать за мной галлуса?

-Да, была. – Она оторвала свой пристальный взгляд от меня и перевела его на юношей в воде. Я видел, что её глаза следили за мелькавшим в воздухе мячом, но лицо оставалось равнодушным.

-Тригонион сказал мне, что это как-то связано с Дионом.

Она кивнула.

-Вероятно, мне следует опустить полог шатра, - сказал я.

-И что тогда подумают эти парни в реке? – Её, кажется, забавляла сама мысль о возможном скандале, равно как и моё нараставшее смущение.

-Если нам нужно чьё-то присутствие, можно позвать обратно твою служанку.

-А оно нам нужно? – теперь в её взгляде сквозило огорчение. – Вряд ли Хриза годилась бы для этого.

Тогда – Тригониона.

Она громко смеялась, потом собралась что-то сказать – и умолкла.

-Извини меня, - сказала Клодия. – Если я разговариваю по делу с привлекательным мужчиной, то люблю сперва поддразнить его. Это моя маленькая слабость, и мои друзья давно научились не обращать на неё внимания. Надеюсь, что и ты, Гордиан, не станешь её замечать – теперь, когда я призналась тебе в этом.

Я кивнул.

-Хорошо. Я и в самом деле решила посоветоваться с тобой относительно трагической гибели нашего общего друга, Диона Александрийского.

-Общего друга?