Бублики в гуляше, или Повесть о том, как Оля и Слава в Будапеште дом покупали

Разумеется, Оля про Будапешт знала и раньше. Больше, чем знала. Мы с ней, в общем-то, недалеко от него и бывали – раза три за последние годы, когда по Закарпатью путешествовали. Оттуда на автобусе недолго ехать. Но почему он сразу в список для переезда не попал, Оля объяснить не могла.

Венгры, как народ, нам тоже были знакомы – не родные, правда, а те же закарпатские. С виду там разница небольшая, а глубоко копать нам тогда незачем было – венгры и венгры. Впервые мы их живьём на одном фестивале увидели. Это в Виноградове было. Фестиваль этот назывался какая-то там «лоза» и вроде как на тему виноделия был. Оля про него ещё в Питере выяснила, потому что мы тогда всей этой винной теорией увлекались. А Закарпатье по вину – место не самое последнее.

Но много от вина мы на фестивале не нашли. Скорее он был похож на ярмарку из позапрошлого века со всякими горшками, снопами, вилами, бочками, прялками и прочим инвентарём того времени. Участники были местные сёла. Приезжали они командами и тащили за собой целый обоз провианта – не для продажи, а чтобы самим прокормиться. У одной из этих команд мы задержались. Там пели какую-то песню под аккордеон. Песня была весёлая по музыке, но непонятная по языку. Я его сначала за русинский принял. Есть в Закарпатье такой – славянская разновидность, но с хитростями, что поди ещё догадайся. Однако, прислушавшись, понял, что нет, не славяне. А потом и слова венгерские на вывеске увидел. Так всё и стало понятно.

В обозе у певцов горело два костра. Над одним висел чан с варевом красного цвета, а над другим, где углей было побольше, крутился на вертеле обёрнутый в фольгу бычок. Оля подошла к певцам, чтобы спросить, или можно посмотреть на бычка поближе, потому что раньше она такого блюда не видела. В ответ они поинтересовались у неё, откуда она такая неподготовленная приехала. Оля сказала откуда, и когда певцы услышали слово «Питер», сразу пригласили её посмотреть и попробовать. Оля показала на меня и сказала, что с ней мальчик. Мальчику тоже разрешили пройти.

Бычок оказался ещё не готов, поэтому нам налили варева из чана, угостили горячими пончиками и в вдогонку поднесли самодельного вина. А Оле ещё и работу по специальности предложили в детском садике. Она сказала, что подумает и пошла танцевать какой-то венгерский танец, который исполняли женщины из обоза и даже одна старушка девяноста с чем-то лет.

Впечатление от той поездки у нас осталось приятное, и мы подумывали приехать на фестиваль снова. Но приехать не получилось. Закарпатского вина в Питере тоже было не найти, мы перешли на итальянское, и как-то незаметно эта страница нашей жизни отправилась в архив. Теперь, однако, она вернулась оттуда с пометкой «торопиться не надо». Похоже, тот архивариус, что отфутболил её обратно имел на нас какие-то свои виды.

Пока я наводил на себя гигиену после физкультуры, Оля успела выяснить всё основное, что нам надо было знать про Венгрию.

– Подходит, – сказала она.

Через две недели после этого мы получили в консульстве туристические визы и ещё через полторы садились в самолёт, чтобы своими глазами увидеть, что это за птица такая, венгерский город Будапешт.

Литературный суп

Человека, который должен был встретить нас в аэропорту, звали Ш'aндор. Через него мы сняли квартиру на те десять дней, что собирались провести в Будапеште. По переписке мы также договорились, что он отвезёт нас туда. С общественным транспортом мы хотя и разобрались, но решили, что для первого раза на машине будет спокойнее. Ну и то, что Шандор был не просто посредник, а имел такой козырь, как «ja gavaru paruski», это нам тоже было важно. Понимание нового места, оно ведь не только из кирпича и асфальта складывается. И не из мебели и сантехники. Человеческий компонент в нём главнее. Это мы из поездок по Украине знали. Но что в этом плане предлагает Венгрия, нам ещё только предстояло выяснить. И мы с нетерпением ждали, когда это произойдёт.

Ожидание наше, однако, затягивалось. Со времени, на которое мы условились, прошло уже полчаса, а наш связной так и не появился. Как он выглядит, мы не тоже знали. Договор у нас был такой, что мы встречаемся в зале прилёта, и в руках у него будет табличка с каким-то словом, по которому мы узнаем, что это он. Слово это было мудрёным, и я где-то его себе записал, но не помнил, где, и чтобы расшевелить память, я, пока мы ждали, бродил по залу и заглядывал во все таблички, которые попадались мне на глаза. На них в основном было написано «мистер такой-то» или «миссис сякой-то». Про нас с Олей так никто писать бы не стал. И держали эти таблички тоже люди в костюмах. А в ту скидку, что я выдавил из Шандора на подвоз до квартиры, костюм точно входить не мог.