Будь ближе к врагу своему, или Погоня за оборотнями

— А это потому, что ты постоянно ошиваешься здесь по службе и надоел им, как горькая редька, а я появляюсь у них в инспекции, как красно солнышко…

— Нет, это потому, что Валька к тебе неровно дышит!

Олег в ответ лишь развёл руками…

Тридцатилетняя Валентина год назад развелась с мужем. Тому не нравилась её служба: вечные отлучки, дежурства… Сама же Валентина обладала слишком независимым характером, чтобы ради мужа превратиться в домашнюю клушу. Миловидная женщина с аппетитными формами, она была постоянным объектом воздыханий всех ловеласов отдела, на которых, впрочем, не обращала никакого внимания. Олег ей, кстати, нравился давно, прежде она ни о каких, более тесных отношениях, даже не помышляла, но теперь, когда они оба одиноки — почему бы и нет?

Накрывая на стол, Валя невольно принимала наиболее эффектные позы. Олег даже крякнул, когда её крутое бедро, обтянутое форменной юбкой, оказалось буквально в нескольких сантиметрах от его глаз. Несмотря на форму, а может, именно благодаря ей, Валентина выглядела чертовски соблазнительно. На мгновение он даже пожалел, что, кроме них, в кабинете находится ещё и улыбающийся во весь рот Сашка.

«Что-то ты раздухарился в последнее время насчёт женского пола», — осёк себя Олег.

Ему составило некоторого труда переключиться с пышных Валькиных форм на работу.

— Значит так, братцы-кролики, — начал Олег, прихлёбывая ароматный чай, — подобьём бабки! То, что это малолетки — двух мнений практически быть не может. Версию о причастности работников столовой исключать пока не будем, но заниматься ею будем лишь вкупе с отработкой несовершеннолетних. Просто не исключён заказ со стороны работников столовой с целью сокрытия хищений. Значит, что мы имеем: следы кед, предположительно тридцать шестого и тридцать девятого размеров — это первое. Второе: расстояние между прутьями решётки узкое — взрослый человек не пролезет, только подросток, причём весьма субтильного телосложения…

— И было их двое, — задумчиво произнёс Михайлов. — Ведь обнаружены следы двух человек…

— Как минимум, — отозвался Олег. — Ещё один мог стоять «на стрёме» на углу здания — наблюдать, чтобы не вышел сторож. Но следов обнаружить не удалось — там газон. Так что, Саша, это твой контингент — малолетки. И, скорее всего, проживающие в округе. А это твоя зона, Валя. Не будет пацанва через весь город переться на дело. Они, как правило, гадят, где живут. Да и за сторожем надо было понаблюдать. Как пить дать полезли не наобум Лазаря, а выждав подходящий момент.

— Не спорю. Было, видимо, так: тот, что побольше, проник в помещение кухни, взломал дверь в кладовую и передал похищенное тому, кто поменьше, находившемуся снаружи…

— Совершенно верно. В кухне были обнаружены следы от кед только тридцать девятого размера.

— Кстати, это могла быть и женщина. Ты же вспомни низку янтаря.

— Не факт, янтарь мог принадлежать работницам столовой — я это выясню в ходе их допросов. А, кроме того, низка могла сорваться с руки принимавшего похищенное снаружи.

— Покажите-ка мне свою находку, — вступила в разговор Валентина.

Олег вынул из чемоданчика пакетик с бусинами.

— А знаете, — задумчиво произнесла Валентина, внимательно разглядывая низку, — по-моему, я видела похожий янтарь на руке у Айны Захаревской. Её недавно привезли патрули — шаталась пьяная по парку. Ну провела с ней воспитательную работу: побеседовала в очередной раз, — Валя грустно усмехнулась. — А что я ещё могу? У меня эта семейка и так уже давно на учёте…

— Захаревская… Захаревская… Что-то знакомая фамилия. Она, случайно, не имеет отношения к Петру Захаревскому?

— Как это не имеет? Кровь от крови, родимая доченька! — хмыкнул Михайлов. — Слушай, это же ты брал папашу пять лет назад за хуторской разбой!?

В памяти Олега всплыли события пятилетней давности. Он тогда работал ещё в уголовном розыске. Пётр Захаревский, четырежды судимый рецидивист по кличке Колун, ворвался на хутор к старикам Озолиньшам, связал их и, угрожая топором, стал требовать деньги и ценности. Собственно, погоняло «Колун» Захаревский и получил за пристрастие к топорам. Это был уже не первый его разбой, и всегда в качестве «аргумента» он использовал топор. Вот и в этот раз он отрубил старику Озолиньшу палец, а затем рубанул по колену. Потом прижёг ему рану тлеющим углём и принялся методично обыскивать дом. Но, обнаружив бутыль первача, напился и заснул. Старуха Озолиня как-то сумела развязаться и, добежав до сельсовета, вызвала милицию. Олег тогда дежурил в опергруппе. Получив сообщение, он на дежурной автомашине помчался на хутор, прихватив по пути Ояра Долгоногова и инспектора-кинолога, Костю, носившего «профессиональную» фамилию, Собакевич, со служебным псом.