Будь готов!

— Ты, Алеша, не переживай уж так сильно. Ничего ведь нельзя было сделать. Мы не могли и ты не мог. Врач ведь не всемогущ…

Последние слова разбудили во мне воспоминания о вчерашнем дне — дне, когда на меня снизошло просветление. Господь мой, триединый и триславный, верую я в тебя:

— Господи Иисусе Христе, Боже наш, во Свете живый неприступнем…

Нет, я неверно молюсь! Иисус Христос вновь преобразился, и значит…

— Господи Дед Афгане, Боже наш, во Свете живый неприступнее Сияние сый Славы Гайдаровой и Образ Ипостаси Ленина! Егда пришло исполнение времен, Ты за милосердие неизреченное к падшему роду человеческому Себе умалил еси…

Я встаю и уже кричу новые слова новой молитвы. Господь мой, ты преобразился вновь! Простри над нами десницу свою, защити малых сих, что творят добро Именем Твоим!..

После молитвы я подхожу к Алексею. Он сидит на колесе опрокинутой безлошадной телеги. На нем нет ни юнгштурмовки, ни майки, а дева Екатерина под руководством Евгения зашивает ему длинную рану на спине. От боли он морщится, но при моем приближении поднимает голову:

— Алеша? Ну как первый бой?

Я подхожу поближе, встаю, как стоят перед ним остальные, когда обращаются к нему…

— Товарищ старший звеньевой! Примите меня в ряды Всемирной пионерской организации!

Часть 3. На Муромской дорожке

Глава 1

Схватка с непонятными выроднями обошлась нам в одного убитого и девятерых раненых. Правда, большая часть ранений — легкие, так что движения раненые не замедляют. И к тому же, у нас появился грузовик, что положительно сказалось на скорости марша. Теперь, перераспределив груз, мы делаем до пятидесяти кэмэ в сутки. Ведь это так просто: часть едет на машине, а часть бежит. Потом меняемся…

За последние шесть дней мы миновали три деревни. Какие-то в них люди невеселые: все стараются спрятать и сами норовят спрятаться. А в последней деревушке, только завидев нас, местные выволокли нам навстречу двоих здоровенных парней со связанными руками. Самый бородатый из местных заголосил, униженно кланяясь:

— Батюшки-заступники! Опчество вам головами выдает ентих! Шо они покрали — вернем, вот с месту мне не сойти! Урожай соберем — вернем, вот те крест! — он перекрестился, словно Алеша, и неожиданно закончил, — Сукой буду!

Бородач перевел дух. Я попытался спросить его, что украли эти два дурня, и что мне делать с ними теперь, но не успел. Оратор набрал воздуха и снова заголосил:

— Батюшки, защитники вы наши! Ентих, ентих берите. Хоть в Магадан, хоть на березу — то вам решать! А опчество ни причем. Мы их воровать не посылали, мы брали-то у них тока потому, шо не знали, шо оно — воровано! Во те крест — не знали! Гадом буду!

Теперь он замолчал надолго, и я, наконец, смог вставить слово:

— Слушайте, да что у вас тут происходит? Зачем нам эти? Чего они украли?

Бородач вылупился на меня так, будто на мне вдруг выросли цветы или у меня на щеке открылся второй рот. Он скосил глаза, потом наклонил голову, словно для того, чтобы лучше рассмотреть меня. Затем, откашлявшись, спросил:

— А вы, стал быть, не пионерский патруль будете?

Теперь настала моя очередь удивляться. Он знает о пионерах? Откуда? Может быть, здесь прошел один из наших отрядов? Чей?

— Простите, а здесь пионеры уже были?

— А как же! — радостно завопил бородач. — И скольки раз! Вот, в прошлом годе… — он пустился в длинный, обстоятельный рассказ о том, как в прошлом году к ним приходил пионерский патруль, как пионеры искали кулаков и подкулачников, и никого, конечно же, не нашли, как потом устроили концерт пионерской агитбригады и «протащили» сельские недостатки…

Я слушал бред, который он несет, и тщетно пытался понять: кто из нас сошел с ума, я или он?! Пионерский патруль? А что это такое? Может, он имел в виду пионерский десант? Но про каких таких кулаков он болтает? У них тут что, все книжек про Морозова и Мяготина начитались?.. В прошлом году, ага!.. Какие, на хрен, пионеры в прошлом году?!

— А ну-ка, уважаемый, подождите, — в разговор вмешивается Негуляев. — Это откуда ж к вам пионеры в прошлом году приходили?

— То исть как «откудова»? — искренне изумляется бородач. — Оттедова, откудова и раньше… Из колхозу…

Краем глаза я замечаю, что Виталька вдруг вздрагивает. Что это с ним такое?..

— А ентих вы уж заберите, будьте так добры. Да в Магадан их, в Магадан. Шоб почуяли, как воровать-то! А то и на березу…

— Да что они украли? Последний раз спрашиваю!

— Дык как? Они ж караван, который в колхоз шел, обокрали. И сперли материалу, ниток, сахару там. Мы-то думали — они как порядошные, колхозных за зипунами умолили взять. Поначалу обрадовались и брали у них, кому што, а тут, — бородач полез в карман широченных штанов, вытащил что-то и поднял над головой, — тут у них вона чаво нашлось!

Я пригляделся… Обалдеть! Переносная рация! Маленькая, УКВ но не это странно. Рация была новой. НОВОЙ!

Бородач протянул рацию мне и пояснил: