Будь моей нежностью

— Разве я когда-нибудь давал сомневаться в крепости своего слова? — смеюсь я. — Хасан должен знать, что выполню всё, что потребуется. Как ты видишь, девчонка у меня, свадьба на носу, и отступаться от своих планов я не намерен. Если я сказал, что прослежу и никаких последствий, и наследников не будет, значит, так и есть. Можешь передать Хасану.

— Могу и передать… — кивает Руслан. — Как ты с девчонкой обжимаешься.

— Каким образом я решил вашу проблему, дело моё. Не суйся в мой дом со своим уставом.

— Смотри, Богданчик, заиграешься с новой куклой… — осуждающе качает головой Самойлов. — Уверен, что переживёшь такое дважды?

В его глазах мелькает сочувствие, но лишь на краткий миг. Интересы семьи в этом мире заботят куда больше чужих чувств.

Хмурюсь, вспоминая ту ночь. Нельзя поддаваться чарам, увязать в чёртовом шоколаде глаз, наслаждаться её отзывчивостью. Просто нельзя!

Моя слабость, в конечном итоге, погубит нас обоих. Не для того я перешагивал через людей и давал обещания, чтобы всё похерить свалившемся на голову наваждением.

Не для того, чтобы однажды снова испытать разрушающую, невыносимую боль, словно живую плоть раздирают руками, отрывая мясо и жилы от костей.

— Ты ничего не скажешь Хасану, Рус, — усмехаюсь оппоненту. — Поскольку не о чем говорить. Не насиловать же мне девчонку в угоду тех, кто жаждет доказательств? Вот и готовлюсь к первой и единственной брачной ночи. Я взял на себя обязательства выполнить то, что нужно, но каким именно образом я это делаю, только моё дело.

Отрезаю сталью. Нет здесь темы для обсуждения. Обещание я сдержу, не могу не сдержать.

2002 год.

Чёртовы смотрины Гузели, назначенные в тот день, когда я наконец выследил Машу Миронову и теперь точно знал, что по четвергам после посещения женской консультации она навещает мать, и собирался нагрянуть с визитом, просто грёбанное недоразумение. Я не хочу сидеть здесь, в гостях у Габбаса Хасанова, любоваться его высоконравственной дочерью, обученной лучшими педагогами быть мне отличной женой по жизни и первоклассной шлюхой в постели.

Я хочу отправиться в грёбанные Химки, постучать в обшарпанную дверь и заглянуть в глаза той, что обещала ждать и предала.

— Пойдём, сынок, переговорим с глазу на глаз. — поднимается Хасанов.

У меня нет выбора. Слишком многое зависит от этого брака. Моя семья привыкла жить в определённых условиях, которые сейчас под угрозой. И только вливание бабок Хасана может удержать наш семейный бизнес на плаву. А деньги идут прицепом к ярму на мою шею.

Мы удаляемся из-за стола. Отец кидает на меня предостерегающий взгляд.

Доходим до кабинета, и Габбас жестом приглашает меня пройти внутрь.

— Через неделю Гузели исполнится восемнадцать. — без каких-либо вступлений начинает этот грузный мужчина лет пятидесяти. — Свадьба состоится в ближайшие после этого дня выходные. Ты знаешь, что будет нужно сделать, чтобы договор вступил в силу?

— Да, я знаю, — киваю Хасану, но его требовательный взгляд заставляет меня продолжить: — я должен консумировать брак и предоставить доказательства использованного права первой ночи.

Мужчина выставляет на стол два пузатых бокала и наливает в каждый на два пальца виски.

— Молодец, Богдан, — протягивает мне один из бокалов. — Сразу видно, ты достойный наследник своего деда. Не опозоришь фамилию Тагоевых.

Мы отпиваем по глотку. Хасан скручивает самокрутку и протягивает мне. Глупо отказываться от хорошего табака, и я принимаю.

Пока мужчина крутит вторую сигарету, что-то насвистывает себе под нос. А закурив, снова обращается ко мне:

— Богдан, ты пока не отец, — Хасан сознательно делает упор на временном ограничении, — но у меня к тебе есть личная просьба. Когда мои внуки родятся, я надеюсь, ты меня поймёшь.

— Что нужно сделать? — без экивоков спрашиваю у мужчины.

— Гузель хорошая девочка. Будет тебе верной и правильной женой, — с нажимом говорит Габбас. — Но, как все девочки, она мечтает о любви. Пожалуйста, будь с ней помягче, где-то уступи, нежным будь. Худой мир лучше доброй ссоры. За годы прикипите друг к другу, и не будет дела: была любовь, не было её… Годы всё расставят по своим местам.

— Сделаю всё, что в моих силах, — бесцветным тоном отзываюсь глухо.

Разве не понимает старик, о чём просит? Разве могут вырасти какие-то чувства там, где всё погорело? Выжженная пустыня.

— Не сочти за наглость, Богдан, но дай мне слово. Крепость слова в нашем мире ценится куда больше всего прочего.

— Даю вам слово, что сделаю всё, от меня зависящее, чтобы выполнить вашу просьбу.

Хасан взрывается от смеха.

— А ты мне всё больше нравишься, пацан. — говорит, отсмеявшись. — Чувствую, мы сработаемся. Я уважаю мужчин, чьим обещаниям можно верить.

— Но я же не обещал, что полюблю вашу дочь, — удивляюсь я.

— Ты не обещал невыполнимого. Я не дурак, прекрасно понимаю, что не все браки начинаются и заканчиваются в любви. Но ты был достаточно честен, чтобы я поверил, что моя дочь получит надёжного и справедливого мужа.

Наши дни.

Руслан лишь усмехается на мои слова:

— Поехали, прокатимся. Хасан хочет тебя видеть.