Будь моим этой ночью

Ее поволокли вниз по лестнице в салон. Там уже находились двое других, нацеливших дула пистолетов на Матильду и ее мужа Фредерика. Матильда выглядела перепуганной до смерти. Прю хотела было приблизиться к сестре, однако человек за спиной остановил ее, вцепившись мертвой хваткой в руку. Прю бросила на Матильду успокаивающий взгляд, и тут вооруженные люди ввели в салон остальных членов семьи, включая отца. Загнанные в угол, они стояли в ночных рубашках, ничего не понимая и дрожа от страха.

— Что вам от нас нужно? — спросил Томас.

Один из мужчин, удерживавших Прю — судя по властному виду, главарь шайки, — взглянул в ее сторону, прежде чем ответить:

— Ваша дочь вмешалась в дело, от которого лучше было держаться в стороне. Мы не можем ни оставить кого-либо из вас в живых, ни допустить разглашения сведений, которыми вы, возможно, располагаете.

Дело? Сведения? О чем идет речь? Не мог же этот человек иметь в виду ее поиски Грааля?

О Боже. Да, так оно и есть. Убитый мужчина в погребе был одет точно так же, как эти люди. Он явно принадлежал к их числу. Они знали о тайнике, и что бы там ни находилось, теперь этот предмет попал к ним в руки. Им мало было убить Прю, сделав ее и без того короткую жизнь еще короче, они хотели возложить на нее бремя вины за гибель всех ее родных. Если бы не ее нелепое стремление во что бы то ни стало перехитрить смерть, ничего бы не произошло.

Прю встретила на себе полный ужаса взгляд Матильды.

— Мне так жаль, — прошептала она, голос ее дрожал от едва сдерживаемых слез.

Тот из преступников, что стоял впереди других, навел пистолет на Томаса. Боже правый, он собирался пристрелить ее отца первым!

Томас прикрыл глаза — само воплощение спокойствия и внутренней силы. Никогда Прю не станет такой же, никогда не сможет принять смерть как она есть.

Невероятно, но один из сообщников бандита остановил его:

— Пока еще рано. Не все они здесь собрались.

Словно в ответ на его слова дверь распахнулась, пропуская нескольких одетых в черное мужчин. Они втолкнули в комнату Маркуса и отца Молино, а затем ввели еще одного человека, в наручниках. Даже не видя его лица, Прю догадалась, кто это — по золотистому шелку волос и гордой осанке. Молино и Маркус, как и ее зятья, носили халаты, однако на Шапеле не было ничего, кроме черных брюк. На его правом плече со стороны спины виднелся шрам в форме креста.

Даже невзирая на грозившую им всем смертельную опасность, Прю не могла удержаться, чтобы не уставиться на великолепный торс Шапеля.

О Господи! Неужели они убьют и его — прямо у нее на глазах? Неужели им суждено предстать перед Создателем вместе?

— Зачем вы это делаете? — Звук собственного голоса поразил Прю.

Во взгляде неизвестного мужчины, обращенного на нее, не было ничего, кроме леденящего холода. Он подтолкнул к ней Маркуса.

— Спросите у него.

Выражение лица Маркуса было таким, какого она никогда прежде за ним не замечала. Куда только делся мягкосердечный юноша, бывший ее другом? На его месте стоял мужчина, готовый, если понадобится, пролить кровь. И откуда взялись багровые пятна на рукаве его халата? Неужели один из нападавших его ранил?

— Маркус?

Он встретился с ней взглядом:

— Простите меня, Прю. Это все моя вина.

— Что?

Прежде чем Маркус успел ответить, человек, удерживавший его, выступил вперед.

— Довольно разговоров. Откройте драпировки. Скоро рассвет, и мне не хочется никаких неприятных сюрпризов со стороны нашего друга.

С этими словами мужчина указал на Шапеля, которого они держали в самом дальнем углу комнаты, и по всему телу Прю пробежал колючий холодок. Откуда этим людям известно о состоянии Шапеля? И, что еще важнее, каким же нужно было быть чудовищем, чтобы обречь его на мучительную смерть?

— Негодяй! — огрызнулась она.

Преступник тотчас обернулся к ней, наведя пистолет на ее грудь.

— Гмм… Поскольку вы, похоже, единственная, кто со мной не согласен, думаю, именно вам и придется раздвинуть драпировки.

— Нет!

Он взвел курок.

— Делайте, что вам говорят.

Впервые за все время с начала этого кошмара Прю ощутила нечто вроде прилива сил.

— Или что? Вы меня пристрелите? Я и так уже умираю, вы, болван. Этого ничем не исправить, так что, если хотите стрелять, стреляйте. Вы просто избавите меня от лишних мучений. Но если вам нужно, чтобы кто-то раздвинул драпировки, делайте это сами.

Взгляд Прю переметнулся на Шапеля. Неужели она действительно уловила в его глазах восхищение? Так или иначе, она ощутила внутри прилив тепла. Впервые за очень долгое время она чувствовала себя сильной и уверенной — настоящей хозяйкой своей судьбы.

Впрочем, это ощущение оказалось недолговечным, так как преступник направил дуло пистолета на Джорджиану.

— В таком случае откройте драпировки, или я пристрелю ее вместо вас.

Прю охватил приступ болезненного и тошнотворного страха, от которого ее едва не вывернуло. Вот что значила полная беспомощность перед лицом врага. Она еще раз взглянула на Шапеля. Простит ли он ее когда-нибудь за боль, причиненную ему в обмен на жизнь ее сестры?