Буддийская философия мысли

2.1.1.2. В начале «Метта-сутты» представлено краткое описание «личности», достигшей (abhisamecca) Состояния Покоя (santipada), и несколько этических предписаний, необходимых для ее поведения по отношению к другим личностям (чем косвенно подразумевается, что ее внутренние умственные качества уже доведены до совершенства в отношении Состояния Покоя). Затем это описание внезапно обрывается, и мы видим как бы прямое обращение к…, где и начинаются затруднения —

Пусть все живые существа будут счастливы!

Эта строка, служащая рефреном к стихам 145 и 147 СН, по-прежнему оставляет нас в неопределенности относительно личности ее адресата. То есть обращена ли она к личности, которая уже достигла Состояния Покоя для себя и теперь должна обратиться к другим существам, или же она обращена ко всем другим существам, духовно помогая им в их естественном желании счастья.

2.1.1.3.

Я склонен думать, что мы здесь имеем дело с чисто прагматической религиозной ситуацией, в которой вся вселенная как бы разделена на две части. Одна часть включает всех живых существ в их отделенности от Состояния Покоя, а другая включает достигших Состояния Покоя, существующих так, как если бы внутренние преобразования ума, посредством которых они стали отделены от мира (loka) живых существ, были уже завершены. Это «воззвание» к счастью носит смысл посреднического и чисто религиозного действия, связывающего достигших Состояния Покоя с теми, кто вне его. Иными словами, в этой формуле (которая, кстати, позже стала текстовой основой для одной из наиболее важных и распространенных махаянистских молитв) мы имеем дело со священным инструментом дружелюбия (mettā), которым строился мост между внутренним самосовершенствованием и внешним естественным status quo.

2.1.1.4. Во-вторых, эту религиозную ситуацию можно интерпретировать как объективную, то есть как ситуацию, которая становится возможной лишь тогда, когда есть тот, кто может созерцать ее извне, с точки зрения третьего лица

. Это, в свою очередь, подразумевает, что такое Созерцание (anupassanā, СН, 477, 723–759; также «наблюдение» – pekkhamāna, СН, 39) выполняется лишь тем, кого нельзя положительно отождествить ни с одной из сторон в этой ситуации, то есть ни с теми, кто достиг Состояния Покоя (Архатами), ни со всеми другими живыми существами. Я особо отмечаю эту объективность для того, чтобы подчеркнуть, что «объективное» здесь является метатермином, инструментом интерпретации, весьма отличным от понятия «объективации» (которое связано с особым и технически йогическим процессом превращения «субъективного» в «объективное», например собственного тела или ума). Здесь же, напротив, само понятие живого существа в своей основе преимущественно объективно. Таким образом, Будда в этой ситуации выступает в качестве третьего лица, хотя в самом отрывке Он говорит от первого лица, а Его слова адресованы всем живым существам (в смысле актуальных или потенциальных объектов дружелюбия)[32] и передаются через Архатов, уже исключенных из класса объектов. И потому немного далее, снова обращаясь к предписаниям, Он говорит этим Архатам (а не живым существам, конечно): «Пусть он развивает свой ум в безграничном дружелюбии ко всем живым существам» (СН, 149).

2.1.2.1.

Эта объективная ситуация дает нам весьма сложную картину различных градаций объектов, одним из примеров которых является категория «одушевленных существ», используемая в качестве подкласса всех живых существ.

В СН, 146–147 мы читаем:

          Какие бы ни были одушевленные существа,          дрожащие или сильные, все без исключения,          длинные или большие,          короткие, крохотные, огромные,          видимые или невидимые,          живущие далеко [или] недалеко,          [уже] ставшие или [еще] стремящиеся стать,

          пусть все живые существа будут счастливы.

2.1.2.2. Категория «одушевленных существ» (pānabhūta) включена в самую широкую категорию «живых существ» (satta) вместе с очень отличающейся от нее и специфической категорией «существ» или «духов» (bhūta)[33]. Последняя как бы противопоставлена еще более узкой подкатегории «людей», или, точнее, genus humanum (manusiyapajā), в стихах 222–223 СН, где ко всем духам взывают и обращаются точно так же, как и ко «всем живым существам» в 146–147. Отличие только в том, что духов дополнительно просят помогать людям и защищать их, поскольку последние приносят им жертвы: