Будем кроткими как дети [сборник]

Вот передо мною два молодых аборигена в огромных лисьих шапках — что это? Продолжение ли сна или первые признаки неумолимой яви, куда я должен вернуться? И что мне делать, милая моя Елена, если многолетний сон рядом с тобою столь дорог для меня? Ведь он, милая моя, называется жизнью, судьбой… единственный раз переживаемой действительностью. Ах, если бы ты могла принимать меня таким, какой я есть: нелепый, размахивающий при разговоре руками, с тонким, с хорошей артикуляцией, но противным голосом, облысевший в тридцать лет… непоследовательный во всех делах, не добытчик, вообще ничтожество в оценках того жизнеот- ношения, которого ты придерживаешься, — но вполне живой, существующий и вполне Разве этого мало, дорогая моя? Аз есмь, уверяю тебя, и больше того: такого на свете уже не будет (не будет-с!), и так обстоит дело с каждым из нас, увидевшим этот благословенный свет жизни.

Вся беда в том, что ты подверглась какому-то гипнозу и тебе внушили, что существует некий постоянный эталон — достойного человека. Этакое среднеарифметическое положительное лицо. Так нет же, нет! Эталона нет, он есть призрак, а существуют только самые конкретные живые человеки! И они все время, не замирая ни на одно мгновенье, изменяются — человек текуч, как время, и однажды составленный идеал тускнеет. Вспомни- ка, что я когда-то был кудрявым блондином, а потом в два года облысел, словно приклеили на спектакле монтюр и забыли снять его с головы. Да, Леночка, человек подвержен переменам… Но если полюбить эти перемены, они составят странную, изменчивую, чудную картину, гениальный кинофильм, смотреть который никогда не надоест.

А ты говоришь: «Желаю тебе сдохнуть где-нибудь под забором».

Не права ты, моя злая и прекрасная Елена.

Говорю это тебе, все дальше и дальше уходя от тебя.

Видишь ли, та религия любви, которой ты готова служить, как неистовая жрица, таит в себе немало жестокости, да она и основана на жестокости! В такой любви партнеры как бы состязаются, кто кого одолеет, и непременно, конечно, кто-нибудь один берет верх над другим или, в лучшем случае, обе стороны мирно и постепенно взаимоуничтожаются. Это-то и называется гармонией в вашей любви! Я перестал служить ей вовсе не потому, что разлюбил именно тебя — я перестал любить

К черту! Не желаю служить тому, что совершенно бессмысленно. Угрюмая эта штука — знание. Многоопытность, которую прививают вам своими инструкциями современные рационалисты половой любви, достигнет цели: будет утверждаться культура наслаждения, что и заменит простую бедную любовь. И постепенно наши возлюбленные узнают все, что когда-то знали одни профессиональные шлюхи, — и пропала любовь!

Вот я смотрю на этих симпатичных парней, к ним подошли три девушки, одеты по-городскому, смуглый румянец на веселых скуластых лицах… Неужели и они сподобятся всем вашим премудростям? Зачем же скрывать истинное положение вещей? Среди таких, как ты, моя прекрасная Елена, нет и не может быть счастливых. Мрачная тревога и неуверенность всегда пребудут с вами. Вы знаете только любовь сердитесь, когда дают не все, чего хочется вам. Любовь у вас преобразовалась в потребление, а современные рационалисты, умеющие излагать свою пакость наукообразным стилем, научили вас потреблять неограниченно! А кто же сможет вам воздать по запросам вашим, как не волшебный осел? Вот он — ваш истинный идеал! Но ведь многие ослы человеческой породы сами желают, как и вы, только потреблять, а не отдавать, так что вас и тут ждет разочарование. Кто кого? С лютой жестокостью приглядываются друг к другу любовники, прежде чем начать поединок, цель которого в том, чтобы самому ловко увернуться от разящего удара и с помощью своего оружия урвать наслаждение. Надо сказать, что на современном уровне ваше начало одолевает, как правило, и вот темными ночами над землею несется сплошной вопль торжества вашей сестры. А наутро вы как ни в чем не бывало, свежие, напудренные и подкрашенные, бодро трусите на работу, где в перерывы и перекуры предаетесь томному, сладкостра- стному обсуждению своей великой победы века. Но, несмотря на ваше торжество, мне жаль вас. Какие же вы чудовища, возлюбленные наши Елены и Клеопатры. Как страшно и скучно жить рядом с вами. И с какой радостью мы бежим от вас на край света, если выпадает такая возможность! Пусть даже в Антарктиду, на остров Врангеля изучать жизнь белых медведей. Ах, во что вы превратили последнюю на земле цивилизацию! Потребление, потребление! — вот какой ловушкой одолели вы мужей Земли. Опомнитесь, безумные! Ох, как я рад, что наконец-то вырвался из-под холодного неба твоей ненависти, Елена!