Будет больно, приятель!

Умом Даниил понимал всю хрупкость ранних браков. Он осознавал, что мужчины созревают намного позднее девушек. И если в начале брака вполне сформировавшаяся барышня тратит свою молодость на зеленого юнца, то спустя двадцать лет успешный мужчина в расцвете сил тяготится стареющей женой. То есть сама идея ранних браков ему сейчас уже казалась очень неправильной. По сути, это вытягивание лотерейных билетов. Особенно для женщины. Кем в итоге окажется ее сопливый и безусый избранник? В восемнадцать лет это невозможно предугадать. Еще Смирнов помнил подслушанную где-то фразу: «никто не любит свидетелей своего невеличия». Представьте себе успешного бизнесмена. «Алексей Иванович, к вам посетитель», «уважаемый Алексей Иванович, позвольте обратиться…» — это на работе, а дома: «Лешка, мусор вынеси», «дурак, опять проводку сжег». И чего бы молодой муж не добился на своей работе, он останется для жены тем голозадым студентом Лешкой, который одалживал деньги до стипухи.

В размышлениях об этом Смирнов долетел до Лос-Анджелеса. Из-за разницы часовых поясов на часах было опять три часа пополудни. В аэропорту, как и в прошлый раз, его встречал свежевыбритый и подтянутый Артур. Они поехали в офис Сергея в Даунтауне, так американцы называют центр города. Чем занималась компания Сергея, Даниил до конца не понял, но дела, очевидно, шли неплохо. Компания занимала целый этаж в одном из небоскребов в центре города.

— Я думал, у вас тут землетрясения, и высокие здания нельзя строить, — спросил Артура Смирнов, когда они, заехав в подземный паркинг, стали подыматься на сорок первый этаж.

— Почему нельзя, можно. Только они в два раза дороже, чем в Нью-Йорке, получаются из-за усиленных конструкций. Но цена недвижимости в LA такая, что все окупится, — пожал плечами помощник.

— А «Крепкий орешек» первый здесь снимали? Ну, где он по небоскребу ползает?

— Ну не в этом здании, но рядышком.

Тем временем они доехали до конторы. Артур проводил его до стеклянного офиса, где его обнял, как старого друга, Сергей.

— Ну как ты? — пробасил он.

— Спасибо Артуру и тебе. Долетел, как по часам, там все организовал. Спасибо.

— Не за что, — отмахнулся Сергей.

— Чего у нас с компроматом?

— Я заслал своему человеку в Администрацию Президента. Он взял три дня. Надеюсь, сольет куда надо, а не самому Домогарову.

— Дай бог.

— Еще я пригласил своего давнего партнера сюда на выходные. У него есть выход на того олигарха, Самсонова, про которого я говорил. Так что, если не сработает с человеком из АП, он поможет.

— Он местный?

— Гражданин мира. Сейчас с новой пассией на своей яхте по Карибам плавает. Я ему пообещал Долину Смерти и Гранд-Каньон показать. Ну и Лас-Вегас заодно. Тебя тоже возьмем.

— Вау. Спасибо. Неудобно как-то.

— Неудобно спать на потолке. Знаешь, почему? — и, не дожидаясь ответа, выпалил. — Потому что одеяло падает, — и шумно и басовито захохотал.

Через час они тронулись домой. На часах было полседьмого вечера, но вид у Даунтауна стал ужасающий. Офисные клерки со стаканами кофе и портфелями уступили место бездомным. Нормальных людей на улицах не было вовсе. Это был какой-то «бомж-апокалипсис».

— Тут каждый вечер так? — спросил Даниил Сергея.

— Ну да. Офисов понастроили, а жилья нет. Вот как только весь офисный планктон разъезжается, тут царствуют homeless (бездомные).

— Охренеть. А что, с ними никто не борется?

— Борются. Ночлежки строят. Но они все переполнены женщинами с детьми.

Через полчаса они были дома у Сергея. Юлия опять старалась, и на ужин у них был салат из авокадо с креветками, затем самолепные пельмени. Гостинцы, привезенные Даниилом из Италии, пришлись ко двору. После ужина Юлия покрошила пармезан на кубики, и они втроем уселись на террасе дегустировать амароне.

— Как вы догадались, что это мое любимое вино? — спросила Юлия. — Сережа подсказал?

— Работа у нас такая — знать все про всех, — отшутился Даниил.

— Знаете, почему у амароне такой насыщенный вкус? — спросила Юлия, сделав первый глоток.

— Нет, если честно, — ответил Даниил, оценив темный рубиновый цвет вина и его плотный и насыщенный, чуть горьковатый вкус.

— Потому что его делают из чуть подвяленного винограда. После урожая его не сразу давят, а дают подсохнуть. Лишняя влага уходит, и вино становится более концентрированным.

— Ага. И амароне — от итальянского слова «амаро» — горькое, — добавил Сергей. Мы часто винные туры в Италии берем. В Венето, в долину Вальполичелла, где амароне делают. Или в Пьемонт, где бароло.

— А Тоскана вообще наше любимое место, — вздохнула Юлия.

— Кьянти, правда оба не любим, — усмехнулся Сергей. — Как твоя семья? — переменил он тему.

— Да хорошо. Жена беременная, ждет ребенка. Машка уже совсем взрослая, не узнать.

— А вы… — Юлия замялась.

— Мы в разводе, — понял ее вопрос Даниил. — Рано поженились. По залету, как говорится. Сколько-то вместе прожили, а потом оказались совсем разными.

— Ты знаешь, у меня целая теория на этот счет есть, — вмешался Сергей.

— Интересно, — отозвался Смирнов.