Будет кровь

Чак слышит, как меняется ритм, становясь более экзотичным, и на мгновение почти приходит в себя, чуть было не идет прочь. Но потом думает: К черту, законом не запрещается танцевать на улице. Он отступает назад, чтобы не споткнуться о свой портфель, кладет руки на бедра и делает резкий поворот кругом. Как в те далекие приснопамятные времена, когда «Ретро» играли «Satisfaction» или «Walking the Dog». Кто-то смеется, кто-то аплодирует. Он снова делает поворот, полы его пиджака разлетаются, словно крылья. Он вспоминает, как они отплясывали на пару с младшей сестренкой. Она была мелкой противной козявкой и сквернословила не по годам, но танцевала шикарно. Ловила волну только так.

Сам Чак уже много лет не ловил эту волшебную, упоительную волну, но сейчас каждое его движение ощущается правильным и идеальным. Крутанувшись на одной ноге, он сцепляет пальцы у себя за спиной, как школьник, вызванный к доске, и исполняет лунную походку на месте перед своим портфелем.

Барабанщик с изумлением и восторгом кричит ему:

– Круто!

Барабанщик наращивает темп, переключается с ковбелла на напольный том, жмет на педаль, продолжая оглаживать палочкой звонкий хай-хэт. Вокруг собираются люди. Деньги льются потоком в Волшебную Шляпу: не только монеты, но и бумажные купюры. Здесь что-то происходит.

Два молодых человека в одинаковых беретах и футболках с эмблемой «Радужной коалиции» стоят впереди небольшой толпы. Один из них бросает в шляпу бумажку, похоже, в пять долларов, и кричит:

– Давай, мужик! Жарь!

Чак не нуждается в подбодрениях со стороны. Он поймал свою волну. Банковское дело в двадцать первом веке напрочь вылетело из его головы. Он расстегивает пиджак, небрежным движением откидывает полы назад, по-ковбойски затыкает большие пальцы за ремень и лихо садится на полушпагат. После чего выдает бодрый квикстеп. Барабанщик смеется, кивает и говорит:

– Жжешь, отец! Жжешь не по-детски.

Толпа растет, шляпа стремительно наполняется, сердце Чака не просто колотится, а буквально выскакивает из груди. Так недолго словить инфаркт, но ему все равно. Его сыну, наверное, было бы стыдно за отца, но сына здесь нет. В очередной раз крутанувшись на одной ноге, он оказывается лицом к лицу с красивой молодой женщиной, стоящей рядом с парнями в беретах. На ней полупрозрачная розовая блузка и красная юбка с запа́хом. Она завороженно смотрит на него широко распахнутыми глазами.

Чак протягивает к ней руки, улыбается, щелкает пальцами.

– Пойдем, сестренка, – говорит он. – Пойдем танцевать.

Джаред уверен, что она не пойдет – слишком уж робкая с виду, – но она медленно делает шаг навстречу мужчине в сером костюме. Может, Волшебная Шляпа и вправду волшебная.

– Пляши! – кричит один из парней в беретах.

Его приятель подхватывает, хлопая в такт барабанам Джареда:

– Пляши, пляши!

Дженис улыбается – это улыбка из серии «а пошло все к черту», – швыряет сумку рядом с портфелем Чака и берет его за руки. Джаред бросает свой прежний ритм и начинает работать под Чарли Уоттса, стучит, как солдат-барабанщик на марше. Крутанув девушку, как юлу, мистер Бизнесмен кладет руку на ее тонкую талию, привлекает ее к себе, и вот они уже кружатся в лихом квикстепе, мимо барабанов Джареда и дальше, почти до угла здания «Уолгринз». Дженис отстраняется от партнера, шаловливо грозит ему пальцем, потом возвращается в его объятия и хватает его за руки. Словно они репетировали выступление миллион раз, он снова садится на полушпагат, и она проскальзывает у него между ног. Смелый шаг, даже дерзкий: ее юбка распахивается, открывая прелестное стройное бедро. В толпе зрителей слышатся изумленные вздохи. Оттолкнувшись рукой от земли, Дженис легко поднимается на ноги. Она звонко смеется.

– Все, я больше не могу, – говорит Чак, хватаясь за сердце. – Не могу…

Она подлетает к нему, кладет руки ему на плечи, и, как выясняется, он еще может. Очень даже может. Он хватает ее за талию, чуть ли не бросает через бедро и бережно ставит на землю. Он поднимает ее левую руку и держит, пока она кружится, как очумелая балерина. Зрителей собралось больше сотни. Они толпятся на тротуаре, кто-то даже стоит на проезжей части. Толпа то и дело взрывается аплодисментами.

Джаред проходится дробью по всем барабанам, бьет по тарелкам и победно вскидывает палочки над головой. Зрители хлопают. Чак и Дженис глядят друг на друга, оба красные и запыхавшиеся. Волосы Чака, в которых уже появилась первая седина, липнут к вспотевшему лбу.

– Что мы делаем? – спрашивает Дженис. Теперь, когда барабаны умолкли, она выглядит совершенно ошеломленной.

– Понятия не имею, – говорит Чак. – Но это лучшее, что случилось со мной даже не знаю за сколько времени.

Волшебная Шляпа полна до краев.